Все меня спрашивают, чем и, главное, на что четвёртый месяц подряд может заниматься безработный в Москве? На что — на киевские сбережения. Как жопой тогда чуял, что надо себя вести поскромнее. А вот чем — смотрите.
Проснулся. В комнате темно, из-за плотных штор не пробивается свет. Значит ночь. Посмотрел на будильник: зелёным светилось «2:05». Ну и какого хрена, спрашивается?
Тихо. Дом спит. Слышно всё, что бы происходило вокруг, но ничего не происходит.
В замке лязгнул ключ. Два раза повернулся. 2:11. Она вошла. Тонкие, острые, как спицы, каблуки зазвенели по плитке в прихожей. Через пару шагов гулко отозвался паркет в комнате. Два одиннадцать. Какое на фиг метро — значит, такси.
Воздух как будто наполнился её духами и въевшимся в одежду сигаретным дымом. Она сняла пальто, и запахи стали резче. Вернулась в прихожую, неловко повесила его на вешалку. Пьяная. Ну а какая она должна была прийти в начале третьего ночи?
Стоя, оперевшись о стену, сняла сапоги. Зашлёпали босые, в колготках, ноги. Зажурчала вода в ванной.
Снова вошла в комнату. Я лежал с открытыми глазами, но в темноте это не было видно. Поглаживая бёдра, сползла юбка, звякнула об пол молния. С сухими электрическими щелчками потянулась вверх кофта. Пальцы вцепились в застёжку лифчика.
Оставь всё как есть, на полу, на диване. Завтра воскресенье, мы выспимся и всё уберём. Хочешь, утром я схожу за шампанским? Где ты была? Тебе было весело? Не приставали? Устала? Нормально доехала? Иди ко мне, милая, ложись рядом.
Нет, она никогда не ляжет рядом. Она живёт этажом выше.