Я возвращался из столовки и хотел есть снова — ещё, ещё и ещё. Я думал пройти мимо блинчиков с ветчиной и сыром, но вспомнил, что на берегу заворачивают шаурму. Это, конечно, будет не та шаурма, что на «Планёрной», но сейчас я согласен на любую, потому что говядины с рисом было мало — за весь-то день.
— Добрый вечер, сэр. А мне бы вашу шаурму. Почём она?
— Маленькая — семьдесят песо, сэр.
— Покатит.
И он принялся нарезать мясо с конуса.
— Вы первый раз здесь?
— Где здесь? В шаурмячной вашей?
— Да нет, господи. В отпуске, на Филах.
— Первый-то первый, но уже живу здесь второй месяц. И не собираюсь останавливаться.
— О, это хорошо, приятно. Сами-то вы из Австралии?
— Не-а.
— Тогда из Германии?
— И не из неё.
— Америка? Швеция? Польша? Откуда же вы можете быть? Правду говорите? Я ведь вижу, что вы австралиец. Как только на баки ваши глянул, так и понял — австралиец.
— Нет, сэр, я не австралиец. Ещё попытки?
— Ммм… Сдаюсь.
— Из России.
— Ни хуя себе! И вы это, по-английски, значит, понимаете?
— Ну как слышите, понимаю немного.
— Да у вас охуенный английский, сэр!
— Не льстите мне, я знаю, что он у меня плохой и бедный.
— Ну не скажите!..
Два ножа лязгали друг по другу. Мясо крошилось в лаваш.
— А где жена ваша? Что это вы один ходите?
— Я не женат, сэр.
— Вы — сингл?
— Да, сингл, и что же в этом такого? — вызывающе спросил я.
— А вам лет сколько? Ведь не мало уже, поди. Я так думаю, тридцать шесть?
«Сука»,— подумал я.
— Тридцать два.
— И, значит, сингл?
— Значит, сингл. Я, знаете ли, не тороплюсь жениться.
— Понимаю, понимаю,— рассмеялся филиппинец.— Звать вас как?
— Тони.
— Людк! А Людк! — закричал филиппинец, обращаясь куда-то внутрь палатки.— Это Тони! Он белый, ему тридцать два, и он сингл!
Людка тут же вышла посмотреть на такое чудо природы.
— Угадай, откуда он,— захихикал филиппинец.
— Да шут его разберёт, говори уже,— ответила она.
— Нет уж, гадай давай.
«Людка» посмотрела на меня оценивающе и предположила:
— Штаты?
— Нет,— ответил я.
— Европа?
— Ну, можно назвать это и Европой.
Её познания в европейской географии были не то чтобы невелики, а просто ничтожны, судя по её растерянности.
— Ну ладно, ладно. Россия.
— Россия?!
— Россия.
— Да вы разыгрываете. Русские не знают английского языка, а вы так шпарите, как американец.
— Спасибо, конечно,— зарделся я.
— Да и лицо у вас вообще не характерно русское. Я подумала, что вы американец.
— И за это спасибо,— тут я расплылся в улыбке.
— А вот и шаурма ваша подоспела, сэр,— осёк меня филиппинец, с чьей женой я принялся флиртовать.