Расслабленный и умиротворяющий уикенд во Львове перерос в трудовые будни неожиданно раньше, чем мы рассчитывали — в ночь на понедельник: когда мы подошли к подъезду и увидели вместо механического кодового замка зияющую щель, через которую пробивался свет от лампочки с первого этажа.
Тут нужно предисловие, и вообще пост будет долгий и занудный — как всегда, когда мне что-то не нравится в окружающем мире.
За десять лет в Киеве я сменил 11 квартир. Первое время я не отличался разборчивостью при выборе жилья — «я был молод, и мне были нужны деньги». В основном это были девятиэтажки с раздолбанными лифтами, запахом мусоропровода и неряшливыми соседями, у которых мусоропровод начинался сразу при выходе за их металлическую дверь. Но когда ты живёшь один, работаешь допоздна, часто выпиваешь и, в общем-то, не видел другого мира, то такие подъезды воспринимаются как неизбежное. То есть не воспринимаются вообще.
Так бы я и оставался обычным киевлянином, который привык жить в говне, натыкаться на него повсюду, уже не замечать и раздражаться на мои посты, что кругом насрано, но четыре с половиной года назад я переехал в новый дом у метро «Осокорки». Там были чистые тротуары из плитки, детские площадки, где по ночам не пили водку, цветы у подъездов и консьержки Валя и Галя. Мне понравилось. По разным причинам я менял квартиры, но с тех пор все они были в новых домах, с чистыми тротуарами, тихими детскими площадками по ночам, с палисадниками и консьержами. Я привык к такому быту и именно его стал считать нормальным. Забыл я про ту реальность, в которой жил в Киеве первые пять лет.
Вновь она напомнила о себе в марте этого года, когда жадная хозяйка выгнала нас из квартиры, а всё вокруг в этом ЖК стоило столько, что нам было жалко тратить такие деньги на съёмное жильё. Так в нашей безмятежной жизни оказалась пятиэтажка у автовокзала.
За следующие три месяца я вспомнил всё, что забыл за последние четыре года. Что курящим в подъезде интереснее бросать окурок в лестничный пролёт, а не в баночку. Что им вообще в падлу выходить курить на улицу. Что пивные бутылки прикольнее не выкидывать в урну, а доносить до подъезда и ставить под батарею. Что дверь в подъезд не надо захлопывать, потому что всё равно от людей прятать нечего.
Месяц назад с подъездной двери скрутили ручку. Просто отвинтили два набалдашника с обеих сторон. Может, на дачу, может, для чего-то посерьёзнее. Соседи продолжали захлопывать оклеенную снаружи клеёнкой дверь, но поддевать её за уголок, чтобы открыть, было неудобно, и все стали тянуть за обрывки клеёнки. Если у кого-то из вас котик дерёт обои, то вы представляете, как это выглядит.
Пока ручки не было и жильцы, чтобы попасть в подъезд, отрывали по кусочку клеёнки, а я ловил время, чтобы дойти до рынка и купить ручку, какая-то добрая душа меня опередила — ручка появилась, металлическая, блестящая и прочно вкрученная. Правда, за пару недель без ручки у нас утянули из-под двери резиновый коврик, а у соседей выработалась привычка не захлопывать подъездную дверь, потому что потом её хрен откроешь, а области с плохо приклеенной клеёнкой уже закончились. На то, что есть ручка, как будто никто не обратил внимания.
Дверь в подъезд стремилась к тому, чтобы оставаться всегда открытой. Я стремился к обратному. Выходя из дому, я всякий раз её захлопывал. Возвращался — всякий раз она снова была настежь. И бычки. И бутылки из-под пива. Однажды была даже одинокая и невинная чекушка из-под «Хлебного дара». Почувствовала себя чужой и быстро пропала.
На этих выходных наконец-то кто-то снял кодовый замок. Шах и мат.
Ну и ручку тоже скрутил, потому что не хуя.
Тут должно было быть пространное рассуждение про Украину айфонов и Украину шансона, и что вот как себя чувствует один такой белоручка, попав в другую, враждебную, среду, и что у быдла нет национальности, и что это наверняка не Дамбасс никакой, а наши простые работяги-киевляне, но я и так нагундел тут на четыре тыщи знаков, а вывод на самом деле только один: я не хочу никого переделывать и вразумлять, потому что мы тут, блядь, не дети, а хочу, когда наш годовой арендный договор закончится, съебаться отсюда к чёртовой матери хоть в «Парк авеню» — за забор с магнитным пропуском, велопарковкой, стеклянными дверями, видеонаблюдением, охраной и лифтами с зеркалами. Подальше от моего народа, от которого я так далёк.