В своих мемуарах «Повесть о жизни» Константин Паустовский предстаёт человеком удивительной судьбы. Даже не верится, что на долю одного смертного может выпасть столько невероятных приключений, столько знакомств и тесной дружбы с известными, знаменитыми людьми.
Лет десять-пятнадцать назад, впервые открыв эту книгу, я проглотил её взахлёб — так завораживающе она была написана, а от насыщенности жизни Паустовского захватывало дух. Я жалел лишь о том, что прочитал всё так быстро, и долгое время ходил под впечатлением, что старик Паустовский — не какой-то там фрик-ботаник типа Пришвина, который писал про Мещёрский край и барсучков, а огонь-мужик, в хорошем смысле авантюрист и талант. К счастью, оказалось, что я прочитал только половину, первые три части — собрание сочинений, где я нашёл «Повесть о жизни», вышло в 1958 году, а за следующие пять лет Паустовский дописал вторую половину своего magnum opus.
Несмотря на то, что найти всю «Повесть о жизни» в электронном виде сейчас не составляет труда, судьба надолго развела нас с ней, и только в начале этого года по совпадению некоторых жизненных обстоятельств у меня появилась возможность перечитать её целиком.
В первой книге «Далёкие годы» Паустовский вспоминает себя ребёнком — там, где я читаю сейчас, ему лет восемь. Их семья живёт в Киеве на Святославской улице (ныне — Липинского; при Советской власти — улица Чапаева, в примечании к советскому изданию ошибочно названа улицей Чкалова, то есть Гончара, что меня запутало, благо они ещё и рядом) «в сумрачной и неуютной квартире». Чтобы мальчик меньше фантазировал — что, по мнению мамы, ни к чему хорошему его не приведёт — маленького Костю гоняют на каток. «На катке я часто встречал подругу моей сестры Гали — Катюшу Весницкую, гимназистку старших классов Фундуклеевской женской гимназии». За ней, по словам писателя, ухаживал его старший брат Боря. Он танцевал с ней на коньках вальс.
«Мог ли я думать тогда на катке, что жизнь Весницкой окажется гораздо неожиданнее всех моих фантазий», — начинает одну из своих невероятных историй Паустовский.