Минувшей зимой мы с Антоном Владимировичем Благовещенским и другими не менее прекрасными людьми распивали спиртные напитки. У меня это был, как всегда, второй или третий день, держался я уже не так уверенно, но при этом хлестал то ли водку, то ли коньяк, а Антон Владимирович был бодр и свеж, пил красный крымский портвейн и много шутил. В общем, находились мы не в одном мире, а хоть и в очень близких, но всё же в разных.
Не помню, как зашла об этом речь. Может, примеривали эту ситуацию на меня. В общем, Антон Владимирович вспомнил Эдика Копеляна из довлатовского «Соло на ундервуде», которого Серёжа Вольф повёз на электричке за город лечить от тяжёлого запоя.
— Ага,— говорю,— «смотри, смотри — живая птица».
Антон Владимирович посмотрел на меня и мягко поправил:
— Не «живая», а просто: «смотри, смотри — птица».
Разгорелся спор. Я стучал кулаком по столу, кричал, что это Антон Владимирович осёл, а не я, и наоборот — это я знаю Довлатова наизусть, а не Антон Владимирович.
— На что угодно могу с тобой поспорить, что там было слово «живая»! Хоть на свою московскую квартиру! — крикнул я в запальчивости.
— Антош, да на хуй мне твоя московская квартира,— миролюбиво возразил Антон Владимирович.— Давай лучше на бутылку «хеннесси» поспорим.
— «Хеннесси»? — переспросил я, не веря тому, с какой лёгкостью мне достаётся бутылка коньяка, пусть я его и не люблю.
— «Хеннесси»,— сказал Антон Владимирович и уточнил,— «XO», например.
Мы пожали друг другу руки, и один из присутствующих разбил.
Полезли в интернет на dovlatov.newmail.ru. И что же вы думаете? Никакой «живой» там не было! Антон Владимирович сатанически захохотал, а я сразу как-то загрустил. И чёрт бы с ним, с коньяком,— я не умею и от этого страшно не люблю проигрывать в чём бы то ни было.
В таких же расстроенных чувствах на следующий день я рассказал эту историю Даниилу Олеговичу Желобанову (st_yourself).
— Ну помнишь,— говорю,— чувак выходит из электрички и…
— И кричит: «Смотри, смотри — живая птица!» — перебил меня Даниил Олегович.
Когда я рассказал ему суть спора, мы оба крепко задумались. Но кроме как в интернете проверить этот момент было невозможно нигде — академический трёхтомник издательства «Лимбус Пресс» находился примерно за тысячу километров от нас.
Шли месяцы. Из-за своей жидовской сущности мне было тяжело отдавать проигранный коньяк, тем более, что я не был до конца уверен в правоте Антона Владимировича. И я, ссылаясь на отсутствие денег и редкие болезни, избегал поездок в гости к своему другу.
Несколько дней назад мы курили на редакционном балконе с руководителем группы рерайтеров, ленинградкой Аглаей Викторовной Топоровой. Зашёл разговор о коньяках.
— О,— сказал я.— У меня есть презабавнейшая история про «хеннесси». Сейчас расскажу.
Когда я дошёл до слов «ну помнишь, чувак выходит из электрички», Аглая Викторовна перебила меня:
— «Смотри, смотри — живая птица!», ты про это место?
Оказывается, в электронной версии «Ремесла» этого отрывка из «Соло на ундервуде» почему-то нет. А в бумажной версии — в том самом академическом трёхтомнике издательства «Лимбус Пресс» — есть. Том второй, стр. 39:
«Однажды после жуткого запоя Вольф и Копелян уехали на дачу. Так сказать, на лоно природы. Наконец вышли из электрички. Копелян, указывая пальцем, дико закричал: „Смотрите! Смотрите! Живая птица!..“»
Так что ничего я не проспорил.