«Нет»,— подумал я, когда в половину десятого утра откуда-то заиграл «Van Hallen». И не то чтобы я очень не любил «Van Hallen». Это значило, что надо вставать.
Не разлепляя глаз, я попытался прикинуть, кого обвинить во всех смертных грехах. Лёха и Аня, позвавшие меня в гости, уж точно не были ни в чём не виноваты, потому что из их дома на Рублёвском шоссе я вышел вчера абсолютно вменяемым.
Во всём, конечно, был виноват заместитель заведующего отделом политики журнала «The New Times» Саша Митяев. Почему я из Тушина и он из Черёмушек встретились в Кунцеве по дороге в один и тот же «Перекрёсток» за водкой? Всё это неслучайно, это был знак «Жди пиздеца», который, судя по тому, что глаза я так и не смог разлепить, вчера всё-таки настал.
«Van Hallen» в радиобудильнике сменился на «Faith no More», но лучше от этого не стало. Лучше стало, когда я спихнул всю ответственность за вчерашний пиздец на Митяева, с которым мы, собственно, виделись вчера в общей сложности минут пятнадцать. Да, точно: он покупал «Хортицу», мы с Лёхой — «Белое золото», водка «за встречу» на улице была наша, с Митяева — стаканчики и лимонад. Мы выпили по одной и разошлись — он пошёл в свои гости, а мы с Лёхой — к нему домой. Но понятно, что Митяев был во всём виноват, потому что только он умеет так навлекать несчастья.
Я отвернулся к стене и лёг на живот. «Faith no More» уже давно отыграли, теперь меня пытались поднять «Bon Jovi».
«Подскажи, пожалуйста, где находится „Бора-бора“»,— кажется, всё началось с этого. Или с драки в метро, когда я возвращался из гостей?..
В половину второго ночи на «Октябрьском поле» поезд высадил всех невменяемых пассажиров (а вменяемых уже не было) и уехал в депо. Сложно уже сказать, как ожидание нового поезда превратилось в пьяную драку. У бухих оно же всё выходит спонтанно: не так посмотрел, не то сказал, толкнул плечом, задерживал тару, налил на весу, выпил не чокаясь — простора для до чего доебаться хватает.
Сначала по платформе покатились двое. Меньше чем через минуту дралось уже человек десять. С северного входа с задумчивыми лицами к ним шли два милиционера, на ходу понимая, что силы не равны.
Первой мыслью было сфотографировать происходящее на телефон, чтобы для новости о массовой драке на сайте «Life News» была хоть какая-то картинка. Но журналист из меня хреновый, потому что я зассал получить пизды от разгорячённого быдла и благоразумно отошёл за колонну. «А ведь Лёха предлагал: ну куда ты поедешь на ночь глядя, оставайся у нас»,— вспомнил я.
Когда шум от драки стал похож на звуковые эффекты батальных сцен из кинофильма «Александр», я выглянул из-за колонны и увидел, что враждующие компании объединились по принципу «враг моего врага — мой враг» и мутузят двух сержантов. На платформе валялись шапки с кокардами и оторванные рукава бушлатов.
На помощь милиционерам бежали дежурные по станции. Женщинам каким-то чудом удалось всех разнять, успокоить и запихать по разным вагонам наконец-то подошедших с разных сторон поездов. Думаю, все были рады им как никогда.
Так бы оно всё и закончилось, но встреча с Митяевым в Кунцеве не сулила ничего хорошего.
Пока на выходе из «Планёрной» я совершал административное правонарушение, потому что не мог уже терпеть до дома, ко мне подошёл один из тех, кого я видел на «Полях», и вежливо спросил, как бы ему добраться до улицы Свободы.
Я не могу ответить, зачем я вызвался его проводить до пересечения с Фомичёвой. И зачем предложил выпить по пиву, пока он будет мне рассказывать подробности драки. На хрена я пошёл провожать его дальше до Свободы — это я тоже не могу сказать. Зато я вам совершенно точно скажу, зачем мы взяли с ним водки: затем, что он наотрез отказался давать свой номер телефона, пока мы с ним не выпьем.
Рассказав айтишнику Андрею, что я журналист «Life News», этим самым я подписал себе приговор. Приканчивая пиво, мы стали обсуждать заметку о потасовке в метро.
— Дай,— говорю,— свой номер. Коммент у тебя возьмём, как у участника драки.
Тут Андрюша понял, что у него есть инструмент давления на меня, и почувствовал себя хозяином положения.
— Вот водки выпьем с тобой — дам телефон,— пригрозил он.
Стоит отдать мне должное: я взывал к здравому смыслу, говорил, что водка — это явно лишнее, напоминал Андрею о его же беременной жене, убеждал, что на улице холодно, пытался отмазаться тем, что кое-кому завтра на работу. Но мой ньюсмейкер был непреклонен. Преклонился он ближе к четырём часам утра, когда ситуация выбежала из-под контроля и убежала далеко-далеко.
Тут, конечно, было бы забавно закончить, что я ему так и не показал, где находится улица Свободы. Но я показал.