Сначала всё было тихо. И лишь детская сидячая коляска в предбаннике намекала на то, что в соседней квартире может быть неспокойно. Впрочем, хозяева уверяли, что детей слышно только в ванной — там у нас с соседями какая-то, видимо, особенно тонкая стена. Что же, в ванной я был готов их терпеть. Главное, чтобы не за той стеной, вплотную к которой стоит изголовье моей кровати.
Громко стало на следующий день, но радостные утренние вопли детей без труда заглушил перфоратор в квартире сверху. Как водится у настоящих перфораторов, он включился в девять часов, за десять-пятнадцать минут высверлил всё живое вокруг и затих на сутки.
Около десяти вечера в соседней квартире началось нечто. Судя по реакции ребёнка, правую руку ему пилили тупой ножовкой, левую ногу выдирали клещами, а в попу засовывали включённый паяльник. Через некоторое время принялись за маму, но, судя по интонации (слов было не разобрать), эта храбрая женщина даже не умоляла, нет, она властным тоном приказывала палачам бежать прочь.
На второй месяц почти ежедневных детских пыток у меня не шли из головы слова Суворова, что нормальный ребёнок плачет только по поводу (голоден, больно, страшно). И если раньше я бы злорадно посмеивался, слыша детские вопли, то сейчас реакция была только одна: «Господи, ну что же они с ним такое делают». В конце концов вывод напросился только один: похоже, что ребёнок просто нервный (помимо этого, почти каждую ночь ему снятся кошмары). Или шуганый. Или хуй знает что ещё. Впрочем, это уже три вывода. Доказательством одного из них послужила наша встреча в предбаннике, когда я днём выходил в магазин, а мама упаковывала ребёнка в коляску, чтобы вывезти погулять. Увидев меня, то есть чужого человека, ребёнок зашёлся в такой истерике, что я был не столько ошарашен бурным приветствием, сколько удивлён, что так вообще бывает.
Неделю назад из нехорошей квартиры начали доноситься стуки новые звуки. Какой-нибудь дурак с умилением бы написал, что родители купили малышу котёночка, чтобы он сызмальства понимал, как надо правильно пиздить животных, но это был ни хуя не котёночек, а вполне взрослый экземпляр. Экземпляра, видимо, мало пиздили в детстве, потому что он максимально противным голосом долго орёт в какие-то ну совсем уже невменяемые часы типа двух ночи или семи утра. Осталось понять, откуда взялась эта тварь, почему она не подавала голоса раньше и за что мне всё это.
Ну и вообще, интересно, что дальше будет.