Паустовский и правило тринадцатого удара*

В своих мемуарах «Повесть о жизни» Константин Паустовский предстаёт человеком удивительной судьбы. Даже не верится, что на долю одного смертного может выпасть столько невероятных приключений, столько знакомств и тесной дружбы с известными, знаменитыми людьми.

Лет десять-пятнадцать назад, впервые открыв эту книгу, я проглотил её взахлёб — так завораживающе она была написана, а от насыщенности жизни Паустовского захватывало дух. Я жалел лишь о том, что прочитал всё так быстро, и долгое время ходил под впечатлением, что старик Паустовский — не какой-то там фрик-ботаник типа Пришвина, который писал про Мещёрский край и барсучков, а огонь-мужик, в хорошем смысле авантюрист и талант. К счастью, оказалось, что я прочитал только половину, первые три части — собрание сочинений, где я нашёл «Повесть о жизни», вышло в 1958 году, а за следующие пять лет Паустовский дописал вторую половину своего magnum opus.

Несмотря на то, что найти всю «Повесть о жизни» в электронном виде сейчас не составляет труда, судьба надолго развела нас с ней, и только в начале этого года по совпадению некоторых жизненных обстоятельств у меня появилась возможность перечитать её целиком.

В первой книге «Далёкие годы» Паустовский вспоминает себя ребёнком — там, где я читаю сейчас, ему лет восемь. Их семья живёт в Киеве на Святославской улице (ныне — Липинского; при Советской власти — улица Чапаева, в примечании к советскому изданию ошибочно названа улицей Чкалова, то есть Гончара, что меня запутало, благо они ещё и рядом) «в сумрачной и неуютной квартире». Чтобы мальчик меньше фантазировал — что, по мнению мамы, ни к чему хорошему его не приведёт — маленького Костю гоняют на каток. «На катке я часто встречал подругу моей сестры Гали — Катюшу Весницкую, гимназистку старших классов Фундуклеевской женской гимназии». За ней, по словам писателя, ухаживал его старший брат Боря. Он танцевал с ней на коньках вальс.

«Мог ли я думать тогда на катке, что жизнь Весницкой окажется гораздо неожиданнее всех моих фантазий», — начинает одну из своих невероятных историй Паустовский.

Короче, на одном из балов в Киеве в Катюшу влюбляется… сиамский принц Чакрабон. Он делает ей предложение. Катюша, на тот момент уже сирота, соглашается, выходит за принца и уезжает в Сиам.

После череды трагических событий (смерть короля-отца, смерть старшего брата) Чакрабон становится королём, а Катюша — королевой Сиама. «Придворные ненавидели королеву-иностранку. Ее существование нарушало традиции сиамского двора, — пишет Паустовский. — В пищу королеве начали постепенно подсыпать истертое в тончайший порошок стекло от разбитых электрических лампочек. Через полгода она умерла от кровотечения в кишечнике. На могиле ее король поставил памятник. Высокий слон из черного мрамора с золотой короной на голове стоял, печально опустив хобот, в густой траве, доходившей ему до колен. Под этой травой лежала Катюша Весницкая — молодая королева Сиама».

Ужасно трогательная история и невероятная судьба. Впрочем, у Паустовского, повторю, таких полно — у этого человека была удивительно насыщенная жизнь, просто расцелованный богом счастливчик.
Дочитав вечером эту главу, я лёг спать. Посреди ночи я проснулся, и мысль о королеве Сиама не давала мне покоя. Я начал вспоминать, что где-то уже читал эту историю, и как будто она закончилась по-другому. Засыпая снова, я решил, что утром проверю, одна ли и та же это женщина.

Принц Чакрабон действительно существовал. И в самом деле привёз жену из Российской Империи.

  1. Но она была не Весницкая, а Десницкая.
  2. Принц Чакрабон так и не стал королём — не успел. У него как у наследного принца были все шансы, но он не дожил до престолонаследия.
  3. Катюша Весницкая/Десницкая так и не стала королевой Сиама.
  4. Её никто не травил толчёным стеклом. Она умерла в Париже в 73 года.
  5. Потому что их брак с принцем распался. В Сиаме было узаконено многожёнство, и Чакрабон спустя тринадцать лет в браке с Катюшей решил взять второй женой дочку своего двоюродного брата.
  6. Катюша уехала в Шанхай, оставив в Сиаме 11-летнего сына, а Чакрабон через год умер от воспаления лёгких.
  7. Слона из чёрного мрамора безутешный вдовец на её могиле не поставил — при его жизни такой могилы не было.

Ах, Константин Георгиевич, милый, ну что же вы нам ничего не сказали.

Как мне теперь читать другие ваши выдумки?

*Если часы пробили тринадцать раз, то это не только означает, что тринадцатый удар был неверный, — он порождает сомнения в верности каждого из первых двенадцати ударов.


Leave a Reply

Your email address will not be published. Required fields are marked *