(Это серия постов о том, как с началом войны 24 февраля нам с семьёй пришлось уехать из Киева и куда нас закинула злодейка судьба. Для удобства чтения посты вынесены в отдельную рубрику «З 24 лютого до наших днів».)
В предыдущей главе мы наконец доехали до Берлина, неожиданно получили привет с моего последнего места работы и робко заселились в квартиру сердобольной немки Кристианы.
Первую неделю мы посчитали совершенно не предосудительным не делать ничего. Мы не попытались зарегистрироваться, не бросились искать работу, не постарались найти себе постоянное жильё. Мы просто приходили в себя, дважды в день выходили гулять с Мироном по соседним улицам и пытались понять, что это вообще такое — то место, где мы оказались.
Дни наши — собственно, как и в Киеве — были подчинены младенческому графику, с той лишь разницей, что в Киеве я ездил на производство «Воеводки», где пропадал до позднего вечера, а тут, подхватив коляску, спускал её по скрипучей деревянной столетней лестнице с пятого этажа в одной руке, а иногда и вместе с Мироном в другой, и затем мы отправлялись с Наташей исследовать окрестности и ёжиться от ледяного мартовского ветра. Тёща выходила нечасто — всё-таки пять этажей вниз и особенно вверх давались ей нелегко, ну а у нас другого выхода не было. После дневного сна всё повторялось: пять этажей вниз, прогулка, пять вверх. Я всё ждал, когда уже ноги окрепнут, но этого так и не произошло. Просто я возненавидел пятые этажи в царских домах.
Раз в пару дней мы сталкивались на первом этаже с седовласой фрау в малиновом свитере, которой не сиделось дома, но и далеко от него не отходилось. Она то высматривала, кто спускается по лестнице, высунув нос из квартиры, то наводила порядок в кладовке, то копалась в мусорных баках во дворе. Первые несколько раз, завидев меня, она начинала что-то кричать каркающим вороньим голосом, но я не давал слабины и всякий раз отвечал ей одной и той же лучезарной улыбкой, приветствием «Халло!» и нетвёрдо заученной фразой: «Я не понимаю по-немецки». Следующие несколько встреч она обдавала меня ледяным презрением, а однажды поймала у почтовых ящиков и, тыкая пальцем в фамилию на каждом, смотрела, когда я кивну. Информация, у кого мы живём, дала ей, по-видимому, какое-то успокоение, и с тех пор фрау даже иногда мне улыбалась беззубым ртом, посреди которого торчали два огромных, как у белки, резца.
Тянулся берлинский март, неожиданно солнечный, но ужасно морозный. Начитанные в интернете, мы боялись лишний раз открутить кран на батарее и долго мыться в горячем душе. От этого на улице всё казалось ещё холоднее, чем было. Мы разинув рот смотрели на местных сумасшедших — молодых ребят, стоявших на трамвайной остановке в шортах и сандалиях на босу ногу — сами кутаясь во всё захваченное с собой из февральского Киева. Потом мы привыкнем к молодым турчанкам, расхаживающим в куртках нараспашку и топиках с голым животом, к парням с целеустремлённым взглядом в одних футболках и с рюкзаками за спиной — им всем около тридцати, и ни один мускул на их лице не дрожит, что им холодно в плюс пять. Но пока всё это для нас будет в новинку.
У меня не было никаких практических знаний о Берлине и Германии. За всю жизнь я не забирался западнее Праги. Вся теоретическая база, под которую я пытался подвести свои впечатления, зиждилась на общечеловеческих стереотипах, что Германия — это мировой центр порядка, а раз Берлин — столица Германии, то тут уж точно всё в полном порядке. Однако после того как мы раз-другой обошли наш квартал и однажды, осмелев, высунулись на Варшавскую улицу, в меня закралось подозрение, что нравы здесь довольно свободные и мало кем регулируемые.
Знакомство с районом мы начали, конечно, с продуктовых. На проспекте увидели Netto, у входа в который с утра до вечера друг друга сменяли компашки пьянчужек и панков, просящих милостыню. Как только набиралась минимальная необходимая сумма, её бежали обменивать на пиво. Вверх от проспекта, на тихой Рижской улице, спрятался Lidl. Рядом с детской площадкой по другую сторону проспекта разыскали симпатичную Edeka. Я ходил по ней, разинув рот, как будто впервые попал в капстрану. Любая баночка непонятно чего казалась деликатесом. Непонятных баночек там стояли сотни и тысячи, а денег было в обрез.
Гостеприимство Кристианы не могло продолжаться вечно, да и мы не хотели испытывать её терпение, но пока никакого решения не виднелось даже на горизонте — мы обживались в Берлине, как напуганные первоклашки после первого звонка. Как найти жильё? Где искать работу, да и можно ли? На что жить? Сколько мы здесь пробудем? Что делать, когда Кристиана попросится назад?..
Тем временем украинское сообщество в Берлине обрастало слухами, фейсбук-группами и телеграм-каналами. Постепенно везде стала появляться одна и та же информация: открыта онлайн-регистрация на получение вида на жительство. Толком никто ничего не знал, все подробности предстояло искать самостоятельно на сайте Berlin.de в разделе «Україна». Раздел имел четыре языковые версии, обновлявшиеся с разной скоростью. Отдельным развлечением было прочитать о каком-нибудь новом постановлении, которые появлялись ежедневно и сменяли друг друга, а потом пытаться найти его заново: то ли оно было в английской версии, то ли в украинской, то ли в русской, то ли в немецкой со словарём.
В тотальный хаос были погружены обе стороны: как прибывающая, так и принимающая. Украинцы не знали, как получить легальный статус в Германии, когда на твою страну напали. Немцы тоже. Тогда берлинские бюрократы решили не изобретать эффективную схему онлайн-записи на приём к чиновникам миграционной службы, а использовать уже существующую, по которой на приём в госучреждения записываются сами берлинцы.
Через пять минут после открытия регистрации по стандартной схеме шквал заявок от украинцев снёс её, как наводнение в Карпатах сносит верёвочный мостик через Черемош. Так стало понятно, что схема не работает, когда ей одновременно хочет воспользоваться миллион человек. Немцы сдались и через пару недель выкатили другую версию. Где сразу честно предупредили, что ждать своего вызова в миграционную службу, возможно, придётся не один месяц. Но у этой схемы был огромный плюс: сразу после заполнения онлайн-формы заявитель автоматически получал предварительный вид на жительство и право на трудоустройство.
Судьба добавила в наше бесправное положение капельку уверенности и столовую ложку надежды. Теперь мы были не просто приживалы в самом сердце Фридрихсхайна. Мы подались на ВНЖ, и я начал искать работу.