(Это серия постов о том, как с началом войны 24 февраля нам с семьёй пришлось уехать из Киева и куда нас закинула злодейка судьба. Для удобства чтения посты вынесены в отдельную рубрику «З 24 лютого до наших днів».)
В предыдущей главе мы начали жить-поживать во Фридрихсхайне, познавать Берлин в радиусе пары километров от дома и наконец подались на ВНЖ, а кое-кто даже принялся за поиски работы.
Когда ещё в Мукачеве мы смирились с тем, что нашей целью, похоже, вырисовывается Берлин, одновременно из двух семей наших друзей пришёл один и тот же контакт — ещё одной Насти из Берлина. Оказалось, что она видела нас с Наташей на рождественских «Всіх своїх» (мы, конечно, в той толпе не видели и не запомнили никого), не раз привозила «Воеводку» в Германию и благодаря копчёной груше испытывает к нам нежные чувства. Растерянный и смущённый, я написал ей, что хотел бы найти работу в Берлине, но, кажется, кроме «Воеводки» ничего не умею.
Прозвучало это, конечно, неубедительно, а зря, потому что если вдуматься, то за шесть лет ведения собственного бизнеса я приобрёл много навыков из совершенно разных сфер — от кулинарии до логистики, от настройки доменов до вёрстки в конструкторах сайтов, от администрирования интернет-магазина до ведения корпоративных переговоров, от фотографии до написания текстов, но это я, к счастью, умел и раньше. Теперь вырисовывалось, что я мастер на все руки, но все мои специальности не могли заменить знание немецкого. Это был тупик. На что Настя отмахнулась и сказала, что с английским в Берлине ещё никто не пропадал. Она написала в рабочий чатик, что к нам приехал знаменитый украинский дистиллер — золотые руки, и оторвите его, пожалуйста, кто-нибудь вместе с этими руками.
Через пару дней мне пришло письмо от её коллеги: «Один из моих друзей — владелец Markthalle Neun (что-то вроде Бессарабки, — прим. авт.). Он передал мне контакт Тео Лигтхарта, основателя компании Freimeisterkollektiv. Про Тео говорят, что никто лучше него в Берлине не разбирается в крафтовом алкоголе. А теперь главное: Тео просит вас написать ему».
К вечеру письмо с рассказом о всей моей жизни было готово. Я попытался не упустить ничего, что бы помогло мне получить работу, и уложил все свои сорок два года в три тысячи знаков. Тео так расписываться не стал и ответил кратко: приходите завтра днём, поболтаем.
Офис «Коллектива свободных мастеров» располагался в пяти минутах от метро Kottbusser Tor, в одном из типичных для Кройцберга и Митте «бизнес-центров», построенных сто двадцать лет назад. На улицу выходил жилой фасад с большой надписью ELISABETH HOF, а внутри двора размещались офисы и производства.
Простояв минуту перед звонком и глядя на часы, ровно в 12:00 я позвонил в дверь. Мне открыл паренёк в маске и пригласил внутрь. Я оказался в просторном помещении с белыми стенами, большими окнами и высокими потолками. Пахло чем-то фруктово-спиртным. Рабочая часть со столами и какой-то техникой была отгорожена гигантским баннером. В складской части я заметил полки с пузатыми бутылями, трёхсотлитровые цистерны на ножках и столитровые бидоны из нержавейки.
Вдаль уходил коридор, по обе стороны которого стояли стеллажи с сотнями бутылок.
В конце коридора в симметричном рабочему помещении располагался офис. Там за длинным общим столом за макбуком сидел Тео, которого я уже успел нагуглить накануне.
Тео родился в Нидерландах, но благодаря австрийке-маме немецкий стал его вторым родным языком. В юности он пробовал себя и в кинематографе, и в искусстве, менял страны, пока в начале двухтысячных не осел в Берлине, манившем творческих персонажей воздухом свободы. Тут он предпочёл искусству старый добрый алкоголь и начал выпускать под своей маркой виски на мощностях давно работающей берлинской дистиллерии — то, что по-английски называется white label. Спустя какое-то время эта затея эволюционировала в то, чем Тео занимается последние шесть лет — объездив всю Германию в поисках крафта, он договорился с несколькими владельцами дистиллерий и образовал «Спілку вільних майстрів». Задумка была в том, что Тео берёт на себя офис в центре Берлина, маркетинг и продажи, а дистиллеры продолжают заниматься своим любимым делом, не отвлекаясь на то, в чём не очень разбираются и что съедает кучу времени. Идея оказалась вполне рабочей.
Со скрежетом, когда проржавевшие детали механизма пытаются без смазки вновь прийти в движение, я рассказал по-английски, что тоже занимался крафтовым алкоголем, прошёлся по всем этапам нашего пути: от подольского бара «Можжевельник» до триумфа на «Атласе», от «Всіх своїх» до корпоративных заказов, от онлайн-магазина до 24 февраля. Упомянул копчёную грушу, джин «Антоник» и яичный ликёр. Наш разговор продлился полтора часа. Выслушав мою сбивчивую болтовню, Тео предложил мне контракт на 20 часов в неделю и выходить с понедельника. Деньги были символические и больше напоминали щедрые карманные расходы, на них нельзя было даже снять квартиру, но я утешал себя, что это же только начало.
Работа не выглядела пугающе сложной. Переводя на домашние реалии, она звучала так: когда я занимался «Воеводкой», мне нужен был помощник, который бы выполнял простую физическую работу, чтобы высвободить мне время для работы головой, и вот теперь я стал этим самым помощником. В марте 2022-го лучшего нельзя было и придумать: чем-то заниматься, но не напрягать обессилевшие мозги, ощущать свою нужность, иметь заработок и социальный статус — любой работник, платящий налоги, лучше, чем сидящий на пособии иждивенец.
Я вышел из офиса, стараясь не заорать раньше, чем заверну за угол. Даже походка как будто стала другая. Я нашёл работу в Берлине!