В последний день на Филиппинах я забрёл в ту часть острова Боракай, где не был за все сорок дней, что я там прожил. С другой стороны, ничего нового я там не увидел — обычная боракайская красота и пляжи-«Баунти».
В деревне Сабанг всё было прекрасно, если не считать отсутствия электричества, сотовой связи и интернета. Вместо электричества с шести до десяти вечера кто побогаче — включал генераторы, а кто победнее — тусовался при чужом свете. Вместо сотовой связи кое-где проскакивала одна-две палки, но на второй день телефон сел. Вместо интернета не было ничего, даже Фидо.
А на туристическом острове Боракай было всё. И я поехал. Сначала — на джипни из Сабанга до пригорода Пуэрто-Принцессы — Сан-Хосе, где автовокзал. Затем — на джипни до города. Затем — на трайсикле до порта. Затем — на пароме до Илоило с десятичасовой остановкой на острове Куйо, где кроме так себе пляжа нет ни куя. Затем — на трайсикле до автовокзала. Затем — на междугороднем автобусе до Катиклана. Затем — на лодке до Боракая.
Вся поездка заняла у меня пятьдесят три часа. Я до сих пор, спустя четыре недели, вздрагиваю при мысли, что надо собирать рюкзак и ехать дальше.
Всего девять паромных кадров: на большее в поездке меня не хватило.
С первого взгляда, а другого у меня и не будет, Манила не понравилась. Слишком огромный город (не город даже, а метрополия), пеших расстояний нет вообще, грязновато. Сказались и отзывы моих друзей, и то, что я поселился в районе, одновременно напоминающем отдалённые кварталы Лесного массива в Киеве и московскую клоаку Выхино. Наверняка в Маниле есть и прекрасные, тихие, богатые, зелёные и спокойные районы, но специально выбираться в центр, чтобы посмотреть на них, мне не хочется. Я, как и многие, использую Манилу лишь в качестве перевалочного пункта.
Действительно, вооружённые охранники — на каждом углу, и это наводит на мысль, что здесь пошаливают. Совсем я оторопел, когда увидел вооружённого охранника в магазине «7/11» (да, они и на Филах тоже есть). Вчера при свете дня обошёл пару соседних с гостиницей улиц, и мне этого хватило, чтобы после захода солнца, когда делать, как обычно, становится решительно нечего, пропало желание выходить в «7/11» за ромом «Tanduay». Как-нибудь потом попробую, в месте поспокойнее.
Конфликт в спальном автобусе Сиануквиль—Сиемрип начался при посадке. Мы с Андреем зашли последними, потому что следили, как пакуют багажное отделение — чтобы не спёрли и не слишком задавили наши рюкзаки. Волноваться за свободные койки было незачем — у всех были пронумерованные билеты. Но, как обычно бывает в таких автобусах, какие бы цивилизованные европейцы в них ни садились, все занимают не свои места, а те, которые больше понравятся.
— А заняты наши места-то,— сказал я Андрею, пройдя первым вглубь салона.
— Разбирайся,— махнул рукой он.
В Сиануквиль нас привезли традиционно затемно. Расстояние в 230 километров, по заверениям отправляющей стороны, мы должны были проделать часов за шесть. Поделив одно на другое, мы прихуели: ну вот что нужно параллельно делать в пути, чтобы тащиться со средней скоростью 40 километров в час? Побывав на шикарной федеральной трассе Пномпень—Сиануквиль, отвечу: а ничего, просто ехать. В каких-то местах автобус прилично разгонялся, а в каких-то — пробирался ползком, перешагивая через ямы, колдобины, рытвины и даже выбоины.
Выйдя из автобуса, мы, как обычно, оказались хрен знает где. Перед поездкой на море Андрей полистал форум и хотя бы примерно представлял, куда нам надо.
— Пляж Отрес, чувак,— сказали мы подвернувшемуся тук-тукеру.
Тук-тукер задумался, якобы высчитывая расстояние и прикидывая, сколько это стоит, хотя дорога на Отрес ему была известна последние лет двадцать, и потом зачем-то назвал сумму в десять долларов.
— Сколько?! — хором спросили мы.
— Десять долларов, пацаны.
— Ты охуел, дорогой?
— Нет,— соврал тук-тукер.
— Ну и вот чё нам делать с тобой? — приуныли мы.
— Понять и заплатить,— жалобно сказал тук-тукер.
В Пномпень мы приехали затемно, сутки протрясясь в автобусах и одолев пограничников двух стран. Хотелось самого простого: хорошую гостиницу, где не пришлось бы идти на компромисс с чувством личного комфорта, поужинать и выпить. Представлений о городе не было никаких, куда нас привезли — тоже, где находится район гостиниц — и подавно. Но именно для того, чтобы решать за нас подобные вопросы, на автостанциях и дежурят тук-тукеры. Они знают, где мы и где находится туристический квартал. Их не надо пугаться и сторониться, потому что, во-первых, они не ломят бешеное бабло, как суки-бляди на наших вокзалах, а во-вторых, даже если вы отойдёте от них подальше, ваше белое лицо вам не спрятать ни от кого. Вы приезжий как здесь, так и в километре от автостанции. Не пользоваться услугами тук-тукеров — себе дороже и уж однозначно — утомительнее.
Когда мы вышли из автобуса, на нас налетела толпа. Каждый из тук-тукеров выбрал себе жертву и стал засыпать её стандартными вопросами типа «Where are go?» (о существовании в английском языке времён, кроме настоящего, не знает ни один азиат, а уж то, что их, грубо говоря, два — continious и indefenite — вообще бы разорвало тут всем мозги). Мужик, чьими жертвами стали мы, вполне сносно для тук-тукера лепетал по-английски (в Азии это значит не красоту слога и глубину словарного запаса, а то, что его в принципе можно было понять) и повёз нас в туристический квартал.
Получив визы в посольстве Камбоджи во Вьентьяне (напомню, что такой необычный способ вместо visa on arrival мы выбрали потому, что сайт Travel.ru уверял, что единственный наземный переход камбоджийской границы, на котором не выдаётся виза по прибытию, это переход из Лаоса), тем же вечером мы запрыгнули в sleeping bus и поехали в Пномпень.
Спальный автобус предполагал больший комфорт по сравнению с обычным, где можно откинуть спинку кресла, но на деле оказалось, что в кресле спать едва ли не удобнее. Спальный автобус похож на плацкартный вагон с той лишь разницей, что по одну сторону прохода койки одноместные, а по другую — двухместные, и если вам в качестве соседа достанется не какая-нибудь хрупкая лаосочка, а здоровенный русский мужик под сотню весом, как мне, то ваша поездка превратится в мучение, и даже бутылка «Столичной» положения не спасёт.
Несколько дней в Чиангмае, которые я вам показал в предыдущей записи, мы с Андреем ежевечерне адаптировались друг к другу с помощью водки, закуски и обмена музыкой. Адаптация прошла крайне успешно, и мы стали решать, каким образом нам добраться до Лаоса. Способов было два: по суше и по воде. Автобус к тому моменту слегка подзаебал (ха-ха, что я скажу через неделю, когда проведу в них сутки почти безвылазно!), и мы купили билеты на лодку. Нас честно предупредили, что лодка плывёт два дня с ночёвкой в Пакбанге, мы закивали, не подозревая, во что ввязываемся, и сказали, что это как раз то, что нужно. Отметив удачную покупку, мы расползлись по комнатам. Следующим утром нам предстояло выехать в пограничный городок Чиангконг, переночевать там и отправиться в лодочный круиз, который мы, сука, запомним надолго.
На фото: я стою в Таиланде. Впереди — великая река Меконг. За ней — Лаос.
День начался ебануто: накануне наручные часы ушли сами по себе ровно на час назад, после этого я на час назад перевёл часы в телефоне, потому что подумал, что ему внезапно пришли неправильные настройки сети, и по этому новому времени в хуй знает каком часовом поясе поставил себе будильник: утром в половину девятого меня должны были забрать из отеля, привезти на пляж, усадить в лодку и отправить на остров Пи-Пи.
Я проснулся за полчаса до будильника, и тут в дверь постучали. Портье сообщила, что за мной уже приехали. Я бросился к часам, но на них была половина восьмого утра. Ну, раз приехали, значит приехали, но такая не свойственная тайцам перестраховка меня удивила. Я надел собранный с вечера рюкзак и вышел. Вторые сомнения в том, всё ли хорошо с часами и с головой, закрались, когда я оказался на улице. Там была явно не половина восьмого, а вся половина девятого. По дороге к пирсу я уже подумал, что с восьмого на девятое февраля тайцы, наверное, переводят время. Как назло, ни у кого из моих соседей не было наручных часов. И уже сидя в огромном катере, я таки нашёл в интернете сайт с точным временем, который бы ещё корректно отображался в мобильной версии. Заговор часов был раскрыт.
Людей на катере скопилось предостаточно — примерно вдвое больше чем то, на что я почему-то рассчитывал. Я занял не самое удачное место на палубе и в досаде, что мне не досталось скамеечки, закурил. И только через полчаса я понял, как нам всем, и мне в том числе, невероятно повезло. Потому что через полчаса катер зарулил в соседнюю бухту, где к нему одна за другой пришвартовались четыре так называемые long tail boat (длинные моторные лодки, винт у которых закреплён на конце трёхметрового металлического рычага, выполняющего, таким образом, и роль руля; а вся конструкция вместе, видимо, напоминает длинный хвост). Лодки были битком гружёны людьми и рюкзаками. На моих глазах на Пи-Пи совершалось нашествие ёбаных рюкзачников, и сердце облилось кровью. А невероятно повезло нам потому, что багаж подсевших по дороге занял почти всю палубу, и тем, кто поднялся на катер далеко не первым, пришлось устраиваться на головах у своих соседей. Так что у меня оказалось одно из самых охуенных мест: можно было сидеть на палубе, свесив ножки за борт, и поплёвывать в акул.
Зазывалы на причале Пи-Пи налетели на нас с ожесточением таксистов на киевском железнодорожном вокзале. Я прорвался вперёд, но кто-то отсеялся по дороге. У первой увиденной стойки «Tourist information» уже скопилась очередь из тех, кому лень было самому разведывать места.
Я топал вперёд, пока не понял, что увлёкся. Перед самым носом я увидел табличку: «Ну вот ещё совсем чуть-чуть, и наконец-то будет view point». Переть туда с рюкзаком было безумием, но где-то в предыдущих записях я говорил, что мне свойственны нелогичные, необдуманные и безрассудные поступки. В какой-то момент, когда я уже шёл от первой смотровой площадки ко второй, я проклял всё на свете и решил, что двадцать батов за вход — не такие уж и большие деньги, так что сейчас мы лучше повернём назад, а вторую смотровую площадку посетим налегке. И сам же обругал себя за это бабой и тряпкой.
И опять всё получилось как нельзя лучше. Из меня вылилось ведро растаявшего жира, так что я похудел ещё на десять килограммов. А то, что я увидел наверху, стоило того, чтобы увидеть это сразу же, оказавшись на острове. И только потом уже куда-нибудь заселяться.
А вот дальше мне стало уже по хую, куда кидать рюкзак, потому что основная программа была выполнена. Я нашёл первый попавшийся гестхаус, который издевательски назывался «Люкс», отказался от восьмисотрублёвой комнаты и выбрал на одну ночь семисотрублёвую — чтобы просто бросить вещи и найти что получше.
Зайдя в комнату и осмотревшись, я понял, что найти получше будет не так-то и сложно, потому что хуже и проще, казалось, не могло быть ничего. Через щель под дверью, выражаясь языком Довлатова, ко мне могли заходить бездомные собаки. Простыней не было. Вращающийся вентилятор скрипел, как старая кровать. Проточный нагреватель воды посчитали излишним шиком. Даже клоповник в Бангкоке за 380 батов был чуточку приличнее. Зато на двери была скоба для навесного замка, который я как раз на этот случай купил в Паттайе.
Поэтому тут наша редакция прощается с вами, отправляется в ледяной душ, собирает пляжный рюкзак, хватает фотоаппарат и пиздует на пляж, попутно обходя гестхаусы в поисках лучшей жизни.
Выражаясь поэтически, ветер дальних стран надул мои паруса в сторону Краби, и гостеприимный остров Самуи с воскресным мохито по 50 батов остался позади. С мужиком из турагентства мы, конечно, друг друга не так поняли: когда он говорил «boat», это означало на самом деле «ferry» (паром). То есть паромом до континента, а далее на автобусе с пересадкой в Суратани.
Поездка вышла утомительной, но полезной с точки зрения этнографии. Во-первых, паренёк, собиравший билеты в первом автобусе, выжидательно посмотрел на меня, но даже слова не сказал моему соседу-монаху. Можно ли из этого сделать обобщение, что в Таиланде все монахи куда угодно любым транспортом путешествуют бесплатно — не знаю. Во-вторых, автобус из Суратани до Краби мне достался никакой не туристический, а обычный междугородный. Со всеми, блять, остановками. Что это такое — я вам сейчас расскажу.