— Когда у них отбой? Сегодня в девять? — спрашиваю я Машу.
Вчера была дискотека, и по этому поводу отбой перенесли на час вперёд.
— Ну уж не в девять,— отвечает Маша.— Начнём укладывать в полдесятого. К одиннадцати, глядишь, и улягутся.
— К одиннадцати?.. — и у меня непроизвольно вырывается то ли стон, то ли вздох, так что Маша смотрит на меня и начинает смеяться.
— Всем спать! — кричит воспитатель.— В душ, чистить зубы и в кровать!
Старшим позволяется досмотреть телевизор, пока оба крыла нашего второго этажа заняты беспорядочно снующими туда-сюда мелкими: малышня понимает, что отбой неизбежен, и пытается ещё набеситься перед ним.
Всё, что можно было попросить от воспитателя в течение дня, откладывается на вечер: перевязать бинт, намазать палец зелёнкой, почистить уши, даже принять таблетки — они «вспоминают» об этом и готовы на всё, лишь бы выторговать себе ещё пять минут.
— Мам, дай воды!
— Куда тебе на ночь столько, ты уже две бутылки выпила!
— А я хочу пить!
— Ты не хочешь уже пить, ты кривляешься.
— Нет, я хочу пить!
— Марш в душ!
— А можно ещё сока?
— Ты свой сок уже выпила, иди в душ.
Пауза.
— Ну? Что ты стоишь?
— А чего?
— Выйди из вожатской!
— Кто? Я?
— Ты! Живо отсюда.
Мнётся, но выходит.
Отмазки закончились, теперь придётся в душ, чистить зубы, но попробуйте-ка уложите меня в постель! Я ещё попрыгаю на кровати и покричу, потому что это такой ритуал. Какой лох ложится спать сразу.
— Валера, ты был в душе?
Носится кругами по холлу, пока его не загнали в крыло.
— Я спрашиваю: ты был в душе?
— Валера, твою мать!
— Был.
— Зубы чистил?
— Я говорю: зубы чистил? Отвечай, засранец!
— Там много ребят!
— Так а какого хрена ты здесь бегаешь, бери щётку и иди в туалет, жди, когда освободится!
— Я сказал марш в туалет! Щас по жопе получишь!
Следует волшебный пендаль, придающий Валериному бегу нужное направление. Валера залетает в крыло и, так уж и быть, плетётся за щёткой.
В туалете (собственно туалет, три раковины с горячей водой и ногомойка, над которой в тазу стирают бельё) визг.
— Ну что [блядь] такое?!
— Он в меня брызнул водой!
— Ты зубы почистил?
— А чё он брызгается!
— Ты зубы [твою мать] почистил?!
— Да!
— Вот брызни в него тоже и марш в койку!
— Быков, ты куда?
— А я в туалет.
— Боря, ты ещё не в кровати. Марш!
— А я в туалет.
В туалете они все были пять минут назад.
— Держи его, он опять побежал в холл!
— Воронин, убью [на хуй]! Иди сюда, мерзавец!
Не помогает. Выхожу в холл, ловлю, хватаю за шею, волшебный пендаль вгоняет его в нужное крыло.
— Стёпа, ты чего в коридоре тусуешься? Иди в палату.
На Стёпу невозможно кричать. Он — маленький Аполлон. Он серьёзен и любит помогать в столовой — накрывать и убирать. Чёрт его разберёт, чьих он, но какой-то южный. За это его все дразнят. Как и все наши, он легко возбудим. А ещё он немного заикается. И будет заикаться сильнее, если его доводить. Любого нашего ребёнка можно вывести из себя за считаные минуты. Когда начинается истерика, то не помогают ни слова, ни крики, ни пендали, ни ласки — дитё должно перебеситься и успокоиться.
— А чё он обзывается!
— Чурка, блядь! — кричит Денис из соседней палаты.
Таааак, бля.
— Ну-ка, чё ты сказал?!
Молчание.
— Что ты сейчас сказал, дрянь такая?!
Молчание. Подзатыльник.
— Ничего!
— Вот замолкай и ложись!
— Стёп, ну ложись уже.
— Пусть он не обзывается!
— Он уже не обзывается.
Говорящий взгляд в строну Дениса: хоть слово ещё ему скажи, уродец.
— Вася, ну ты-то куда побежал!
Вася выбегает из третьей палаты и несётся в холл, потому что на его пути нет взрослых. Вася ловится и за руку, но жёстко, ведётся обратно.
— А мы завтра будем играть?!
— Будем, будем. Если спать сейчас ляжешь, то будем. Иначе — нет.
— Я ложусь!
Вася отпускается и тут же бежит в другую сторону.
В соседнем — девчачьем — крыле пытается призвать к порядку логопед Маша. Там они хотя бы не так носятся.
К дефектологу Маше в вожатскую приходит Маша из «старших» делать ежевечерний массаж. Я на соседней койке читаю комментарии к предыдущей записи. Наконец-то глаза закрываются: прошлой ночью я всю ночь ворочался на узком и скрипучем диване в холле, пытаясь нащупать, как устроиться удобнее и при этом не свалиться с него при перевороте. В половину седьмого плюнул на всё и затих, ожидая подъёма.
Завтра весь этот кошмар повторится снова. С восьми утра.