Восемнадцатого июня в саду «Эрмитаж» выступили Евгений Гришковец и группа «Бигуди».
Зрители начали подтягиваться в сад «Эрмитаж» за полчаса до начала. До этого по территории прошлись сержанты с собаками в поисках хоть чего-нибудь, а в местах наиболее вероятного скопления публики люди в фартуках готовили фастфуд: пять плюгавых кусочков шашлыка по 250 рублей за порцию, пластиковый стаканчик чая из пакетика за 50 рублей и шарик мороженого за 500 рублей. Разливали и пиво.
Публика собралась разношёрстная. В основном это были люди, склонные к пенсионному возрасту, однако попадался и классический офисный планктон в костюмах, и молодые парочки. Девушки держали в руках по колючей розе на длинном стебле и уже не знали, куда её девать. Публика побогаче по-хозяйски занимала VIP-места, где каждый столик был сервирован бутылкой шампанского и вазой с фруктами. Публика победнее стелила свои «пенки» на газоне вдалеке от сцены. В колонках тем временем играли песни полувековой давности («Blue Canary», «Pretty Woman» и всё в этом духе), как бы давая понять, на кого рассчитан концерт.
Евгений Гришковец и музыканты из группы «Бигуди» появились на сцене спустя двадцать минут после заявленного начала. Писатель-песенник выглядел не то забавно, не то грустно: старые джинсы, в которые он попытался влезть, чтобы подчеркнуть, что он всё ещё в хорошей форме, подчёркивали только то, что вся форма в них уже не влезает. После приветствия Гришковец сразу обозначил время завершения концерта:
— Мы закончим ровно без одной минуты десять, потому что тут вокруг жилые дома. Как ни просите, после этого мы ничего не сыграем, потому что здесь просто электричество выключат и всё. Так что в нашем распоряжении час сорок.
Концерт начался с композиции «Пусть песня доиграет». Эту фразу Евгений Гришковец повторял так часто, как будто его уже начали просить со сцены. На второй песне он приложил руку к уху, но на всякий случай пояснил, если кто не понял, что это у него мобильный телефон. Тут уж до самых задних рядов дошло, что сейчас будет «Пробки-буги». Какой-то восторженный поклонник, прорвавшийся к сцене, протягивал Гришковцу свой телефон, чтобы образ опаздывающего бизнесмена был натуральнее, но Гришковец всё же предпочёл воспользоваться воображаемым аппаратом.
На энергичных песнях («Год без любви») Евгений Гришковец прыгал козликом, строил натужные рожицы, а в моменты спокойных проигрышей расставлял руки в стороны — вот, мол, я весь ваш. Этим набор сценических движений фронтмена и ограничился. Вообще для 43-летнего дядечки Гришковец вёл себя довольно бодренько, хотя до старых рокенрольщиков ему было далеко; впрочем, сравнение тут неуместное, потому что форматы у них совершенно разные: Гришковцу и не надо носиться по сцене Гариком Сукачёвым, чтобы рассказать (именно рассказать, а не спеть) офисному планктону, как тот бухает, курит и нюхает по пятницам в дорогих клубешниках («Лет’c кам тугезе», припев которой, по словам Гришковца, они по-честному выкупили у группы «The Beloved», а не спёрли, как все остальные).
В середине выступления в свойственной ему простой и откровенной манере Гришковец сказал:
— Вы тут сыграйте одну песню без меня, а я сбегаю сменить маечку — сильно мокрая.
Вместо него у микрофона встала девушка Алёна — необычайной красоты с голосом, ну никак не вяжущимся с её хрупкой фигурой. (Забегая вперёд, в конце выступления Гришковец представил её словами: «Спасибо, что ангелы есть», и попросил мужчин «не беспокоиться».)
Ко второй майке, то есть части концерта, публика начала оживляться. Сидящие на «пенках» вставали и слегка пританцовывали, а одна девушка забралась на плечи к своему молодому человеку, как на настоящем рок-концерте. При этом некоторые люди в возрасте вели себя гораздо энергичнее и развязнее тех, кто годился им в сыновья и дочери: одна женщина под ритмы «Бигуди» прощалась с молодостью так, как будто это было не «Настроение улучшилось», а как минимум «Rock Around the Clock».
Затем Гришковец задал лирический настрой песней «Не молчи», когда молодой человек, посланный своей подругой, звонит ей с другого номера, потому что звонки с его номера она сбрасывает, и несёт в трубку какую-то ахинею про то, как он её любит и всё такое, прося её через каждые две фразы «не молчать», что наводит на мысль, что трубку она бросила сразу, как только узнала его голос. Под эту песню кто-то стоял обнявшись, возможно, вспоминая похожие моменты из прошлой жизни, а молодой человек в майке с эмблемой театрального центра Вячеслава Полунина «Академия дураков» кривлялся в псевдоромантическом танце перед тремя своими спутницами, а они со смехом фотографировали его ужимки на мобильный телефон.
В половину десятого, когда до окончания концерта оставалось чуть менее получаса, Гришковец предупредил зрителей:
— Сейчас последняя песня, а потом мы будем отыгрывать бисы. Только мы не будем уходить, как другие артисты. Мы останемся, вы нам поаплодируете, и мы будем играть.
На бис было сыграно четыре вещи. Первую, без названия, с грядущего альбома, публика восприняла постольку-поскольку, а вот под вторую — «Вертолёты» — заметно оживилась. Речь шла именно о тех вертолётах, которые настигают, когда ты приходишь домой, накачанный всем чем только можно, и пытаешься лечь в кроватку. По сравнению со студийной версией концертная была гораздо драйвовее, жёстче и алкогольнее, а по тексту было видно, что автор хорошо знает материал на практике. Заключительную фразу «Алкоголь — зло, люди, не пейте алкоголь» зрители, казалось, пропустили мимо ушей.
После этого ещё одна версия песни «Настроение улучшилось», только с другими словами, подняла с ковриков на ноги оставшихся лентяев. Под неё уже танцевали все семьсот зрителей. Последняя, «На заре», припев которой кричали все в саду, кроме самого Гришковца, закончилась ровно без одной минуты десять.