Вчера утром было тепло и солнечно, и я решил подождать Марка на улице, а заодно и проветриться. Сознание после трёх выходных дней было изменено, а самого меня ощутимо штормило. Я вышел из дома, перешёл дорогу и оказался на набережной озера Вербное. Набережная переходила в пляж. В десять утра там почти никого не было — только пожилой мужчина загорал, стоя на покрывале, и маленький мальчик сидел на лавочке и болтал ногами.
Я зачем-то подошёл к мальчику. На вид ему было лет шесть. Вообще — обычный мальчик. На ногах — белые носки и сандалии; светлые шорты ниже колен; светлая майка без рукавов и с рисунком на животе.
— Приветик,— сказал я ему.
Мальчик перестал болтать ногами и посмотрел на меня снизу вверх.
— Привет,— ответил он и улыбнулся.
— Чего это ты здесь делаешь один рано утром? — спросил я.
— Тебя жду,— ответил мальчик.
— Меня? — удивился я.— А зачем?
— Что-то ты совсем плохо выглядишь,— серьёзно произнёс мальчик.— Бухал вчера? А позавчера? А в четверг? Вон и синяк под глазом. Зачем на Майдан в пятницу попёрся?
Выглядел я и правда неважно. На Майдан в пятницу попёрся смотреть футбол, чтобы быть «ближе к народу». С которым и подрался. И действительно получил синяк под левый глаз.
— Долго ты так не продержишься,— продолжал мальчик.— Вас, избранных, останавливать нельзя, иначе плакала ваша миссия. Да и сами вы не остановитесь.— Мальчик совсем по-взрослому вздохнул и махнул рукой в сторону.— Ну что с вас, избранных, взять.
Я слушал весь этот детский лепет на полном серьёзе — изменённое сознание не позволило мне отнестись к этому как шутке, детскому розыгрышу, бреду или просто как к россказням мальчишки, насмотревшегося фантастических фильмов. Поэтому я на полном автомате подхватил его игру.
— И к чему ты это всё? Какой ещё избранный? Зачем ты меня ждёшь? На фига я тебе?
— Понимаешь, Антон… Ой, извини, что сразу не представился: Никита меня зовут. Ты — избранный. Иной. Не такой, как все. Вас, иных, на земле — несколько сотен, и у каждого своя миссия. Какая именно — сначала вы сами не знаете. И я тебе этого сказать не могу, это не по правилам. У иных такой образ жизни, который не выдерживают обычные люди. Ну, потому что иные — это как роботы: они могут не спать, не есть, работать сутки напролёт, пить столько, сколько в простого человека не влезет. Но без нашей энергии вы сдохнете. И не выполните миссию. Поэтому к каждому иному приставлен тот, кто даёт ему энергию. Вот, например, к тебе приставлен я.
На какое-то время затих Московский проспект. Птицы, щебечущие в моём дворе с четырёх утра, куда-то пропали. Я оказался в абсолютной тишине, и мне стало очень страшно. К счастью, скоро все звуки вернулись.
— Что ты несёшь, малыш? — строго спросил я.— Ты насмотрелся дурацких фильмов или начитался ещё более дурацких книг! Ребёнок, разве родители тебя не учили, что засирать мозги взрослым нехорошо?! — сам того не заметив, я перешёл на крик. Впрочем, это была защитная реакция — всё-таки здорово он меня поначалу напугал.
Тут, к счастью, подъехал Марк. В машине работал кондиционер. Я с облегчением упал на переднее сиденье. Киевская жара осталась снаружи, а я, пока доеду до работы, смогу прийти в себя. Никита вплотную подошёл к машине и сделал знак, чтобы я опустил стекло.
— Ты мне не поверил? — спросил он, когда я отпустил стекло ровно настолько, чтобы можно было его слышать, но чтобы он не смог просунуть руку в салон.
— Конечно нет,— скептически хмыкнул я.
— Сегодня ты получишь предупреждение,— Никита посмотрел на меня очень серьёзно.— Будешь на волоске от смерти. Но не умрёшь. А завтра утром поговорим ещё.
Сказав это, Никита вернулся на скамейку и как ни в чём не бывало снова уселся болтать ногами.
— Всё в порядке? — Марк вывел меня из оцепенения.
— Ага,— ответил я.— Да, всё нормально, Марк. Хуйня, блядь, какая-то. Ёбнутый, блядь, ребёнок. Ладно, хуй с ним, поехали.— Я закрыл окно и откинул голову на подголовник.
Мы плавно ехали по Набережно-Крещатицкой улице. Повернули направо на Боричев спуск и на нашем зелёном светофоре Марк стал поворачивать налево на Владимирский. Я услышал только, как шины стирались об асфальт. И как надвигалось что-то тяжёлое и душное. С улицы Сагайдачного прямо на меня, как будто целясь в правую дверь, нёсся автомобиль. Всё произошло так быстро, что Марк не успел ни проехать вперёд, ни сдать назад. Шины всё визжали, и я понимал, что жить мне осталось секунды две. Но, как в американских фильмах, в которых спасают мир, машина остановилась прямо перед моей дверью — не ударив, но и не дав мне возможности её открыть.
Пока Марк отстёгивал ремень безопасности и выбирался наружу, чтобы разобраться с этим придурком, машина с буксами сдала назад, так же резко рванула вперёд и скрылась за поворотом Владимирского спуска. Как будто ничего и не было.
Когда я снова смог говорить и начал обсуждать с Марком происшедшее, мы убеждали друг друга, что эта белая Audi A8 действительно взялась из ниоткуда. Улица Сагайдачного, обычно в это время до отказа забитая машинами, была пуста. А Audi летела со скоростью ракеты.
Оставшийся день прошёл без приключений, правда, успокоиться я смог только к вечеру.
Следующим утром я снова вышел встречать Марка на улицу. Наверное, это было какое-то совпадение, но вчерашний мальчишка снова сидел на лавочке и на этот раз что-то рисовал на асфальте правой ногой.
Увидев меня, он улыбнулся и, помахав рукой, спрыгнул со скамейки и подбежал ко мне.
— Как вчера добрался до работы? Без приключений? — хитро спросил он.
Я вспомнил эту бешеную скорость и четыре кольца на радиаторе, которые неслись на меня.
— И что, хочешь сказать, что это твоих рук дело? — ухмыльнулся я.
— Ну не то чтобы совсем моих, но это именно то, о чём я тебя предупреждал,— ответил мальчик.
— Послушай, Никита,— я наклонился к нему и взял его за плечи.— Что это за чертовщина? Какие иные? Что всё это, блядь, значит?! Почему я, в конце концов?!
Он аккуратно высвободился из моих рук и отошёл на полшага назад.
— Потому что Васильеву нужен преемник на Украине,— сказал Никита.— И это будешь ты. Мы все так решили.
— Кто мы?! — казалось, я сейчас сойду с ума.
— Ну,— тут Никита замялся,— все мы.
До меня что-то начало доходить.
— Вася тоже избранный? — спросил я.
Никита кивнул.
— Пойми,— сказал мальчик.— Ты нужен нам живой. В таком ритме, как у тебя, ты не дотянешь до конца недели. Ты просто сдохнешь, Петров! Моя обязанность — охранять тебя, спасать, когда это необходимо. Питать тебя энергией.
— Энергией? — переспросил я.
— Энергией,— повторил Никита.
— И как это? Что я должен делать? — я уже почти поверил в эти сказки про иных.
Никита задрал футболку.
— Поцелуй меня в пупок.