Было около десяти утра, но начинать выпивать в такое время не решился бы даже Кострица. То есть вечер уже считай был утерян безвозвратно, но сейчас у нас по крайней мере было несколько часов, чтобы бегом осмотреть город.
Когда мы уже почти были готовы выходить, в дверь постучали, и Роман своим елейным голосом предложил отвезти нас в центр, потому что он сейчас едет в свой другой хостел на Русской улице. То есть свои кровавые планы он перенёс на вечер, благородно позволив нам таким образом хоть немного насладиться красотами рождественского Львова, и мы спустились вниз.
Оказалось, что в огромном шестиместном джипе на задних сиденьях нас уже ждали двое других постояльцев, которые, по словам Романа, уже тут вовсю погуляли и теперь возвращались домой. «Подставные»,— подумал я. А потом вспомнил, что после встречи с Кострицей мы наверняка вернёмся в хостел в жопу пьяные, то есть нам уже будет не так страшно, что бы ни происходило. «Проблемы надо решать по мере их возникновения»,— подумал я и махнул рукой. Мы ехали на площадь Рынок.
Возле ратуши выстроился десяток, если не больше, деревянных домиков, в которых, как я запомнил с прошлого раза, продавалась всякая рождественская чепуха — от кукол до магнитиков и от вышиванок до глинтвейна. Ммм, глинтвейн!
— Здесь! — закричал я.— Здесь глинтвейн, в этих домиках!
Даша с Илюшей странно посмотрели на меня, потом на домики, а потом снова на меня. Все домики до единого были закрыты. Охотничий азарт и радость победы сменились на моём лице гримасой восьмилетнего Малыша, которому на день рождения вместо собаки подарили торт.
— Антош, ну рано ещё для глинтвейна,— сказал Илья, поймал мой взгляд и поправился,— я имею в виду — им рано. Не открылись они ещё. Попозже откроются.
Я вздохнул и попытался переключить внимание.
— Это ратуша, в ней находится Львовский горсовет. Полезли на самый верх, и я вам покажу офигенскую панораму.
— А можно? — с недоверием спросили ребята, представив себе, как они входят в центральный вход и залезают на крышу Тверской, 13.
На это я победоносно хмыкнул, как краевед Можаев, если бы у него спросили, уверен ли он, что это Ильинка, а не Маросейка. И мы полезли.
По пути наверх я несколько раз (по количеству остановок, чтобы отдышаться) успел пожалеть, что рассказал ребятам о таком секрете горсовета. Москалям бы и в голову не пришло, что в государственное учреждение, охраняемое двумя милиционерами, можно вот просто так войти, да ещё и залезть на крышу.
А вот и Илюша с Дашей.
Когда мы спустились, домики всё ещё были закрыты. Наконец на одном из них я увидел приколотый белый лист, который при ближайшем рассмотрении и правда оказался расписанием работы. Ничего хорошего расписание не сулило: Львовская рождественская ярмарка открывалась в три дня. То есть где-то через четыре часа. Четыре долгих часа надо было чем-то бесцельно заниматься.
Но раз нам так легко дался подъём на ратушу, то подняться на Замковую гору, а с неё и на курган им. трёхсотлетия Люблинской унии, было для нас делом плёвым. И мы полезли. На каждой ступеньке (а их там не одна сотня) чёрной металлической лестницы, ведущей из парка наверх к останкам замка, белым цветом было подписано, откуда и в каком году прибыла та или иная группа с белым маркером. Кто-то не уточнял родного города и просто признавался в любви к разным умилительным пушистикам — в основном к котику и зайке.
Показывая утром комнату, маньяк Роман вывел нас с Илюхой на балкон, чтобы мы посмотрели на «удивительно энергетическое место» — Замковую гору. Когда Роман ушёл, мы снова вышли на балкон, осмотрели все ближайшие курятники, покосившиеся заборы и засыпанные снегом домики и пришли к выводу, что энергетика у места и правда потрясающая. Теперь же было интересно действовать в обратном направлении и разглядеть внизу наш дом. Вектор примерно угадали, но, как ни силились, дома не нашли. И полезли вниз, чего тут ещё смотреть-то.
В парке «Высокий замок» всем троим от переизбытка впечатлений захотелось немедленно выпить, но ничего вспомогательного вокруг не наблюдалось. В этот момент мне позвонил Кострица и сказал, что он с компанией уже уселся в «Кумпеле», и где нас вообще черти носят. Дорога вниз показалась быстрой, лёгкой и приятной. А «Кумпель» — вкусным и красивым. Фотки из «Кумпеля» я вам показывать не буду, потому что фотографироваться в кабаке, по-моему, вообще дурной тон.
На удивление не упоровшись, мы расстались, потому что Кострица с компанией уже ехал на вокзал — пора в Киев. Ну а мы ринулись на площадь Рынок, потому что три часа уже давным-давно пробило.
Площадь гудела, звенела, смеялась, веселилась, пела, колядовала, светилась и праздновала. Это было, конечно, замечательно и очень красиво, но чуть попозже.
Уф. Вот он. Наконец-то.
— Любопытно, не распробовал,— сказал отец Иннокентий, дегустируя коньяк в фильме «День выборов».
И мы повторили. И ещё. И ещё, кажется. Хорош неимоверно, но в самом деле надо было хотя бы немного погулять по Львову — хоть Даше показать, нам-то с Илюхой что: выпил, и вот уже весь город красивый.
И куда-то отправились. В моём сознании Львов разделён на несколько секторов, в каждом из которых я более или менее ориентируюсь, но собрать эту мозаику воедино у меня не вышло и в четвёртое посещение города. Вот мы гуляем, допустим, по проспекту Свободы, сворачиваем куда-то и идём по совершенно незнакомой улице, а через несколько минут внезапно оказываемся у университета. Как?! Поэтому у нас не было какой-то конкретной цели, куда прийти, и мы просто слонялись по улицам, поворачивая туда, куда понравится.
Довертелись до продуктового магазина. Хотелось чего-то экзотического, чем можно было бы удивить заезжих друзей, чего-то местного… Да «Старый рынок» же, конечно! Взяли шоколадный и вишнёвый. Это в Киеве его нет вообще, а во Львове хоть жопой жуй — в каждом, наверное, магазине. Скажем так: нам не попался ни один, в котором бы его не было.
Вечер закончился предсказуемо, а следующий день мы начнём не с залитого какой-то липкой дрянью столика в нашей комнате, а с того, как мы вышли из дома и сели в маршрутку не в ту сторону.