Мы спускались с Лёхой по Пушкинской и шли обедать в «Оливье», когда услышали:
— Флайт!
В пяти шагах от нас стоял мужик восточной наружности с чемоданом на колёсиках и о чём-то спрашивал официанта пиццерии. Официант лениво сидел на жестяной пивной бочке и не понимая мотал головой.
— Может, поможем? — спросил я Лёху, когда мы оставили туриста немного позади.
— Не хуя! — отрезал Лёха.— Пускай мову учит!
— Экскьюз ми! — донеслось сзади. Судя по тому, что чемодан загремел по плитке дальше, разговор с собеседником закончился, не начавшись.
— Бля, даже мне его жалко стало,— сказал Лёха, замедляя шаг.
Мы развернулись и пошли ему навстречу.
— Can we help you? — спросил я.
— Грейт! — воскликнул иностранец.— Туркиш эйрлайнс!
— Чего? — я уставился на Лёху.
— Чего-чего, нужен ему офис «турков»,— ответил понятливый Лёха.
— А-а-а,— протянул я и повернулся к турку.— И вы, значит, не знаете, где он?
— Да-да-да,— закивал довольный, но раздражённый турок.— Я уже, блядь, полдня здесь катаю чемодан, человек двадцать спросил, никто ни хуя не знает! Одни туда шлют,— и он махнул рукой себе за спину,— другие туда,— и он махнул вперёд.— Кто вообще вон туда,— и он показал на стену дома.— А я им, блядь, звоню-звоню в офис, никто не отвечает, сука.
И турок стих.
Лёха полез за айфоном.
— Ща мы вам его насёрфим,— успокоил я иностранца с чемоданом.
— Спасибо, мужики,— всё ещё немного раздражённо ответил он и начал куда-то названивать.— О, алло! Это «Туркиш эйрлайнс»? Анна? Здравствуйте-здравствуйте, хеллоу, блядь. Я вам двадцать раз уже звонил, ни одна пидараска трубку не взяла! — дальше турок начал разговаривать с оператором, и я подумал, что наша миссия, в общем, выполнена.
— I’ve found it,— отвлёк Лёха внимание турка.
— Я вам перезвоню,— бросил турок и выключил телефон.— И чо?
— Ну короче,— издалека начал Лёха.— Тебе надо вон туда, до перекрёстка, там переходишь улицу и направо.
— Направо? — переспросил турок.
— Направо.
— Спасибо, ребята! — крикнул турок, схватил чемодан под узцы и быстрей зашагал.
Мы пошли в ту же сторону, потому что «Оливье» был за тем же углом.
Сначала турок резко припустил вперёд, снова начав кому-то названивать, потом замедлил шаг, так, что мы его обогнали. Когда я услышал, что он закончил разговаривать по телефону, я обернулся к нему и спросил:
— Всё окей?
— Да ни хуя не окей!
— А адрес-то узнал?
— А вот он знает! — и турок показал на Лёху. Лёха тем временем копался в телефоне.
— А что же девушка-оператор Анна?
— Да я её в жопу послал, овца, блядь, тупая! Не понимает ни хуя, объяснить ничего не может!
— Ой, бля,— подал голос Лёха, разглядывая карту в телефоне.— Я его не туда отправил.
— Как? — остановился я. Турок при этом снова убежал вперёд, даже не зная, далеко ли ему по этой улице идти до «турков».
— Ну вот так, не туда посмотрел. Всё-таки, сука, «турки» таки на Пушкинской — где мы были.
— А точный адрес-то какой?
— Пушкинская, девятнадцать.
— Это точно точный?
— Ну на, бля, смотри! — Лёха протянул мне телефон. Там действительно было написано: «Pushkins’ka, 19».
— Excuse me, sir! — крикнул я турку, который отбежал от нас шагов на десять, остановился и стал смотреть, идём мы дальше показывать ему дорогу или нет.— We have made a mistake. The office of «Turkish airlines» is at that street where we have met. The exact adress is Pushkinskaya, nineteen. You should go back and find the number of the building — nineteen. I’m sorry.
У турка опустились руки.
— Вы чё, издеваетесь? — обречённо спросил он.
— Мужик, ну сорри,— ответил я.— Ошиблись, теперь знаем точный-преточный адрес, вот на «бля». Пушкинская, девятнадцать.
— Двадцать один! — закричал турок.
Я выдержал паузу.
— Не двадцать один, а девятнадцать,— повторил я.
— Ты — двадцать первый человек, который меня отправил не туда!
— Мужик, ну бля, ну вот, смотри.— Я взял у Лёхи телефон, убедился, что адрес написан латиницей, и сунул айфон турку под нос. Он недоверчиво прочитал.
— Да, блядь,— и он посмотрел на часы.— Три часа. Охуенно. Поезд на Львов я уже проебал. Ладно, пойду искать. Спасибо,— выдавил он под конец.
— Ну правда сорри,— ответил я.— Мы не нарочно.
Пообедав, мы вальяжно вышли из «Оливье» и не спеша стали спускаться по Хмельницкого к Пушкинской.
— Интересно, какова вероятность того, что мы снова встретим там нашего турецкого друга? — мечтательно протянул я.
Лёха заржал.
Когда мы дошли до перекрёстка, Лёха посмотрел на номер дома напротив и озадаченно спросил, показывая на него пальцем:
— Этот тринадцатый. Значит, девятнадцатый — туда? — и показал за перекрёсток, в сторону площади Льва Толстого.
Тут уже заржал я.
— Это была наша маленькая месть за армянский геноцид,— нашёлся я.— У меня есть знакомая армянка, она мне за эту историю спасибо скажет.