Получив визы в посольстве Камбоджи во Вьентьяне (напомню, что такой необычный способ вместо visa on arrival мы выбрали потому, что сайт Travel.ru уверял, что единственный наземный переход камбоджийской границы, на котором не выдаётся виза по прибытию, это переход из Лаоса), тем же вечером мы запрыгнули в sleeping bus и поехали в Пномпень.
Спальный автобус предполагал больший комфорт по сравнению с обычным, где можно откинуть спинку кресла, но на деле оказалось, что в кресле спать едва ли не удобнее. Спальный автобус похож на плацкартный вагон с той лишь разницей, что по одну сторону прохода койки одноместные, а по другую — двухместные, и если вам в качестве соседа достанется не какая-нибудь хрупкая лаосочка, а здоровенный русский мужик под сотню весом, как мне, то ваша поездка превратится в мучение, и даже бутылка «Столичной» положения не спасёт.
Ранним утром нас привезли на автостанцию в какой-то лаосской дыре, названия которой мне даже искать не хочется, и пересадили в обычный автобус с креслами. По праву первых мы выбрали лучшие места, где ноги вытягивались так, что ещё и оставалось место, и разговорились с товарищем из фашистской Германии, в седьмой раз побывавшим в Бирме и теперь вот едущим в Камбоджу — посмотреть, а как оно там всё изменилось с его последнего визита.
Через несколько часов с шутками да прибаутками мы доползли до границы. Всех высадили из автобуса и отправили прощаться с Лаосом. Лаосский пропускной пункт представлял собой одноэтажный деревянный барак с несколькими окошками, стоящий посреди леса. Впереди виднелся шлагбаум, за которым уже скрылся наш автобус, и величественная арка, как бы приветствующая нас в королевстве Камбоджа.
Первое, от чего насторожился Штирлиц, это от того, что интурист, стоящий передо мной, вслед за паспортом сунул в окошечко пару долларов. На каких угодно форумах написано, что этим блядям нельзя давать на границе ни копейки, что всё за исключением визы оформляется бесплатно, но что прикажете делать, когда на границе есть вы, несколько вооружённых пограничников, а сама граница находится in the middle of nowhere? Звонить по телефону доверия и жаловаться, что у вас вымогают деньги? По какому телефону, откуда звонить и с кем там разговаривать на языке лао? Расчёт идёт ещё и на то, что из-за двух долларов международный скандал поднимать никто не будет — так, поворчит да и раскошелится. В конце концов, не сотню же требуют.
— Деньги давай, однако,— сказал пограничник, взглянув на мой паспорт.
— Это ещё зачем? — удивился я.
— Надо,— уклончиво ответил он.
— Не понял,— не сдавался я.
— Ну надо, бля,— повторил пограничник.— Всё же, это самое, денег стоит. Вот бланки миграционных карточек, да и мы тут, знаешь, не за бесплатно сидим. Короче, два доллара и заканчиваем разговор.
— Нет у меня долларов,— буркнул я.
— Давай кипы. Двадцать тысяч (тысяча кипов равна одной гривне, восемь гривен равны одному доллару, поэтому местной валюты надо было давать шестнадцать тысяч. — Прим. авт.).
— С хуя ли двадцать? Шестнадцать,— возразил я.
Пограничник устало посмотрел в сторону и замолчал.
— Хуй с тобой, взяточник,— сдался я и сунул ему двадцать тысяч.
Взяточник рассиял, поставил печать и пожелал счастливого пути. На этом Лаос закончился.
— Стой, друг, ты вступил на территорию Робина Гуда и его весёлых ребят,— вдруг остановил нас какой-то хрен, сидевший в палатке, в которых много лет назад на Горбушке продавали болгарские диски по пятнадцать тысяч рублей.
— Господи, ты ещё кто такой? — спросили мы с Андреем.
— Я — очень важный человек,— пояснил хрен.— У нас тут это, медицинский контроль. Вдруг вы больные, ещё перезаражаете нам всё живое.
— И чо делать? — спросил я.
— А щас. Ну-ка подставь горло.— И хрен поднёс к моей шее нечто похожее на электробритву.— О, тридцать пять и девять!
— Что это было? — недоумённо спросил я.
— Это я тебе температуру померил,— объяснил хрен с электробритвой.— Теперь осталось заполнить один очень важный документ. Садись, пиши.
Передо мной лежал лист, на котором был список страшных болезней. Нужно было отметить те болезни или симптомы (головная боль, температура, диарея), которые ты сам у себя наблюдал. Последним пунктом стояло что-то вроде «Да нет у меня ничего, отъебитесь от меня». Я смело выбрал его и расписался. Хрен с электробритвой глянул на листок и затем на меня:
— Ай молодец! Здоров, поздравляю!
Я было собрался идти дальше, но хрен окликнул меня:
— Эй! Ван доляр!
— А ван доляр за что? — спросил я.
— Как за что? Ты посмотри, какая у меня высокотехнологичная хреновина! На её содержание знаешь сколько уходит?
— Нет у меня доляров,— непреклонно ответил я.
— Хуйня,— заверил меня чувак.— Хочешь — поменяй прям у меня, не хочешь — давай кипами, или батами, или риелями — я всё возьму, ты только давай.
— На тебе кипы,— протянул я ему деньги.
— И правильно,— засиял чувак.— Кипы это хорошо! А доллары, кстати, можете и не менять, расплачивайтесь везде прямо ими. Камбодия нидс долярс!
Доллары у меня так и не образовались, кипы подходили к концу, а нам ещё предстояло пройти пограничный контроль. Пропускной пункт на государственной границе королевства Камбоджи представлял собой примерно такой же барак, как и лаосский, только без фасада: просто будка, а в ней — два пограничника.
— Виза делается там,— остановил нас один из них и махнул в сторону курятника, на котором было написано «VISA».
— А у нас есть,— ответили мы.
— Мда? — недоверчиво спросил пограничник.
— Мда,— уверенно ответили мы.
— То есть не будете у нас делать, что ли? — разочарованно протянул он.
— Не будем,— подтвердили мы.
Впереди нас стояла девушка со свежеполученной визой.
— А вы чего это? Без визы, что ли? — спросила она.
— Да есть у нас виза, есть,— ответили мы.
— Откуда?
— Во Вьентьяне сделали, прямо в посольстве.
— Надо же! — воскликнула девушка.— И сколько отдали?
— Как сколько? — не поняли мы.— Виза везде одинаково стоит. Отдали по двадцать, как и все.
— Вот блядь,— протянула девушка.— Я только что двадцать три отдала.
— Такое,— неопределённо прокомментировал я.
— О, вы слышали,— оживилась она,— эти ещё по два доллара требуют! Хуй им, а не два доллара, вот из принципа не буду платить!
Подошла её очередь. Она протянула паспорт пограничнику и замерла.
— С вас два доллара,— сказал пограничник, изучив документ.
— Хуй тебе,— ответила девушка.
— Не хуй, а два доллара, мисс,— продолжал настаивать он.
— Не дам я тебе никаких двух долларов, понял? — наступала она.
— Не дашь?
— Не дам.
— Ну и хуй с тобой. Добро пожаловать в Камбоджу,— сдался пограничник.
Следующим шёл Андрей, покорно отдавший два доллара. За ним шёл я.
— С вас два доллара,— повторил мне пограничник сумму.
— Это за что это? — поинтересовался я.
— Да мало ли за что,— уклончиво ответил пограничник.— Да вот хотя бы за чернила: я тебе печать ставлю? Ставлю. Для печати нужны чернила. Давай деньги.
— Это незаконно,— отрезал я.
Пограничник ещё раз посмотрел на меня, на мой паспорт, положил его в ящик стола и чётко произнёс:
— Следующий.
— Ну ладно, чё сразу следующий,— я пошёл на попятный.— Нет у меня долларов.
— Давай что есть,— не отступал пограничник.
— Семь тысяч кипов у меня есть и всё,— не отступал в свою очередь и я.
— Ну давай семь тысяч, хуй с тобой,— согласился пограничник и поставил печать.
В Камбодже захотелось в туалет. Ближайший туалет был на нейтральной территории. Мы пересекли камбоджийскую границу в обратном направлении, увидели, что туалет ещё и платный, в возмущении снова пересекли камбоджийскую границу на глазах у изумлённых пограничников и ушли удобрять джунгли.
В первой же после границы камбоджийской деревне мы увидели аварию.
— Хороший знак,— протянул я.
— Ну тебя к чёрту,— отмахнулся Андрей.
До Пномпеня оставалось ещё несколько часов. В общей сложности мы провели в дороге сутки.