Несколько дней в Чиангмае, которые я вам показал в предыдущей записи, мы с Андреем ежевечерне адаптировались друг к другу с помощью водки, закуски и обмена музыкой. Адаптация прошла крайне успешно, и мы стали решать, каким образом нам добраться до Лаоса. Способов было два: по суше и по воде. Автобус к тому моменту слегка подзаебал (ха-ха, что я скажу через неделю, когда проведу в них сутки почти безвылазно!), и мы купили билеты на лодку. Нас честно предупредили, что лодка плывёт два дня с ночёвкой в Пакбанге, мы закивали, не подозревая, во что ввязываемся, и сказали, что это как раз то, что нужно. Отметив удачную покупку, мы расползлись по комнатам. Следующим утром нам предстояло выехать в пограничный городок Чиангконг, переночевать там и отправиться в лодочный круиз, который мы, сука, запомним надолго.
На фото: я стою в Таиланде. Впереди — великая река Меконг. За ней — Лаос.
В Чиангконге мы поселились в гостинице с незатейливыми номерами в деревянных бараках, но с удивительно красивым внутренним двориком. Беседки, романтично окружённые цветистыми кустами, как бы говорили нам, что в них-то мы и проведём вечер. В помощь нам были даны два ноутбука с застольными песнями, переходящий внешний динамик и поджигательная спираль от комаров, которые, похоже, вполне серьёзно собирались обглодать нас до костей.
На половине первой бутылки мы заслышали вокруг польскую речь. Новый трансфер привёз в гостиницу армию поляков, которым тоже надо было в Лаос. Поляки верно оценили ситуацию, услышав Высоцкого и увидев нас с Андреем в окружении компьютеров и бутылок, но не подали виду, что испугались. За Высоцким пошли «Тайм-аут», «Баба Яга», Сукачёв и «Монгол шуудан», Утёсов, Бернес и казацкие песни, Дина Верни и Жанна Бичевская. В половину десятого нам сделали первое замечание, причём не с польской стороны. Где-то совсем в глухой ночи мне слышались отголоски советского гимна, что я считаю уже полным русским оскотиниванием на чужбине.
Утро последнего дня в Таиланде началось примерно так, как будто предыдущий вечер не заканчивался. В ход пошли остатки вчерашнего рома. К границе нас привезли заметно повеселевших.
Наши бесстрашие и уверенность в том, что всё пройдёт хорошо, заключались, пожалуй, только в том, что из Таиланда нас не было резона не выпускать, а в Лаос виза не требовалась. Вы когда-нибудь пересекали безвизовую границу в беспамятстве? Я — много раз.
Перед лаосским пропускным пунктом мы зашли в беспошлинный магазин. Плыть по Меконгу нам предстояло два дня. Ром у нас закончился, клубничной настойки из Чиангмая оставалась одна бутылка. Андрей взял какого-то виски, ну а я — «Столичной». С помощью такого набора через миг мы с тремя стаканами уже болтали с австралийским пареньком. Узнав, откуда мы, паренёк сказал, что пить виски в такой ситуации это кощунство. Разговор пошёл в обычном направлении, что в России холодно и девки красивые, и закончился с приходом его девушки, взглянувшей на водку, затем на часы, а затем на него самого. На этом мы быстро договорились, что когда-нибудь ещё обязательно встретимся.
Лаосскую границу, как и следовало ожидать, мы миновали легко и непринуждённо, с шутками и прибаутками, которыми обычно сопровождается визит в присутственное место двух мужчин навеселе.
Дальше начались обычные и, на мой взгляд излишние переброски нас между турагентствами, каждое из которых отвечало за определённую часть нашего передвижения: автобусом до границы, от границы до ещё одного паспортного контроля, причём так и осталось неясным, кому ещё захотелось проконтролировать наши паспорта, и наконец оттуда до лодки.
На паспортном контроле мы оказались в одной комнатке с оживлённой группой туристов из Польши, которых мы накануне радовали своей музыкальной программой. Они стали наперебой понимающе нам улыбаться, потому что, похоже, и сами в тот вечер не сильно от нас отличались.
— Вы, поляки, дуйте-ка на свою лодку, а вот двух товарищей из России прошу сюда,— вдруг сказал турагент, на которого до этого в общей суматохе никто не обращал внимания.
Нас усадили за столик.
— А чего это вы такое пьёте? — спросил турагент, потому что в тот же момент у нас в руках возникло по стакану.
— Будешь? — спросили мы.
Турагент взял стакан, понюхал и опрокинул его залпом. Поляки взглянули на нас то ли с завистью, то ли с ненавистью. Заполнение документов пошло веселее и закончилось ожидаемым признанием в любви братского лаосского народа к братскому русскому.
На следующем перевалочном пункте мы снова встретились с туристами из Польши. У них в руках уже что-то побулькивало и позвякивало. Мы пристроились поодаль и сели ждать своих паспортов. Пока мы прикармливали булкой бродячего пса, к нам подошла польская делегация в виде немалых размеров полячки с бутылкой зубровки. Отказываться было опасно. Началось братание.
В лодке полтора десятка поляков и двое нас как бы стали выёбываться друг перед другом ассортиментом взятого с собой. Их было больше, и в этом смысле они победили, но мы взяли готовностью попробовать всё. Сами мы могли предложить остатки водки, виски и клубничную настойку и охотно принимали зубровку, лаосскую водку, вкусом напоминавшую текилу, её же, но смешанную с яблочным соком, и как будто бы ещё что-то. Ситуация давно и явно лишилась здравого смысла, но деваться с лодки было некуда, а делать — в общем-то, больше нечего. Состав лодки, а было нас под сотню человек, разделился на славянскую группу и на всех остальных, которые вели себя тише и скромнее. Но, кажется, все знали, на что шли, поэтому никто никем не возмущался и никому не мешал.
Плывём:
Пейзажи постепенно менялись, пологие, заросшие зеленью горы переходили в отвесные скалы, но славянской группе было не до одноообразной, в общем-то, дикой природы без каких-либо следов человека.
Ближе к вечеру, когда общение меж собой на родных языках перестало вызывать хотя бы малейшее непонимание у каждой из сторон, старший польской группы спросил меня:
— А чего это вы вчера такое пели? Нам очень понравилось.
У меня случился фейспалм.
— Не-не, я серьёзно! Хорошо вы пели, душевно. Знаете что, а заселяйтесь-ка на ночёвку в наш гест. Ещё что-нибудь споём. Только уже вместе.
На наше счастье к концу первого дня перепились все, поэтому вечером на обязательных совместных пениях никто настаивать уже не стал.
Первый день наших скитаний заканчивался в Пакбанге. На пристани к нам подошёл зазывала и предложил ночёвку в гостинице за очень симпатичные деньги — что-то вроде трёхсот рублей за двоих. Сил перебирать уже не было, да и в таком состоянии нас можно было класть хоть в морг: мы бы ещё сказали спасибо, что ой как неожиданно прохладно.
— Кстати, покурить не желаете? — спросил зазывала по дороге в гостиницу.
— Чего покурить? — не сразу сообразили мы.
— Как чего? Опиума, чего же ещё,— так же не скрываясь ответил зазывала.
Мы вежливо дали понять, что свой опиум пусть он сам и курит.
Следующее раннее утро (во вторую лодку до Луанг Пробанга надо было садиться в половину девятого) подарило зябкую прохладу, пару интересных подробностей о вчерашнем вечере (ужин в кафе, остатки виски, пиво сверху, ещё одно отвергнутое предложение с соседнего балкона всё-таки покурить опиума) и неприятное известие, что я где-то проебал единственную обувь — сандалии, купленные в Киеве на улице Драгоманова в прошлом мае. Помню, что где-то их снимал. Что ходил босиком. Больше — ничего. Отправились завтракать. В похмельной обречённости я решил, что раз так, то и весь остаток Азии я прохожу босиком — не из-за скупердяйства, а из принципа. И для ног полезно. Однако сандалии нашлись за дверью вчерашнего кафе, грязненькие, но мои.
Насилу запихнув в себя завтрак, мы взяли неразобранные рюкзаки и поплелись на второй сеанс лодочной пытки. Мысли об алкоголе внушали отвращение. Оценка выпитого накануне привела в ужас. При виде лодки захотелось тошнить. Мы сбросили рюкзаки в трюм, по праву пришедших первыми выбрали себе лучшие места и захандрили. Постепенно лодки стали заполняться людьми. Разглядывая пассажиров соседней, которая отправлялась следом за нами, я увидел там польскую команду.
— При встрече с поляками вид иметь лихой и придурковатый,— за завтраком говорил мне Андрей.— Пусть увидят, что им всем табором не удалось сломить двух русских.
Поляки узнали меня и горячо приветствовали. Я сделал им «Улыбаемся и машем», а сам обрадовался, что сердобольная судьба разнесла нас сегодня по разным лодкам. Весь день прошёл в сплине и ленивом отказе фотографировать хоть что-нибудь. Вечером мы приплыли в Луанг Прабанг.