— Жарко, да? — спросил белый мужчина в солнечных очках, плескавшийся неподалёку от меня в прохладном и глубоком море.
— Есть такое дело,— неопределённо ответил я.
— Видали, сколько народу тут было вчера? — завёл он разговор.
— Не особо — я только вчера-то и приехал,— ответил я.— Но вроде да, много тут всяких было.
— Это они на Первомай все понаехали. Вы знаете, у нас тут первого мая праздник — День труда. Вот они все и ломятся на Боракай, как будто им тут мёдом намазали,— недовольно сказал белый мужчина.— Вы сами-то откуда понаехали? — спросил он уже дружелюбнее.— Из Германии?
Мне в кои-то веки стало приятно, что мою тушинскую сущность не разгадали с первого раза и приняли за немецко-фашистскую гадину.
— Не-а,— покачал я головой.— Ещё попытки будут?
— Ну тогда из Норвегии,— предположил белый мужчина.
— Хуя вам,— весело ответил я.
— Неужто из России? — удивился он.
— Именно! — но торжества в моём голосе было маловато. Нечем тут гордиться, сами знаете.
— Хорошо тут, на Филиппинах, да? — спросил белый мужчина.
— Да уж получше будет, чем где бы то ни было в Азии,— честно ответил я.
— Вот и мне тоже нравится.
— А вы сами-то откуда? — спросил я.
— Я-то? Из Штатов, паренёк.
— О,— решил сострить и уколоть я,— это же ваша колония, да?
— Колония? — переспросил белый мужчина? — А я такого слова и не знаю. Колония… — протянул он.— Колония… Нет, это не то, что вы называете колонией. Это просто наша территория.
— Да что вы говорите? — притворно изумился я.— А как насчёт независимости, которую Филиппины получили шестьдесят лет назад?
— Ну, независимость — это дело такое, призрачное. Вот она есть, и вот её нет. Мы, пиндосы, их до сих пор охраняем. Печёмся за их безопасность.
Тут вектор разговора перестал мне нравиться, и я уже подумал, что в русских по отношению к украинцам нет ни капли имперских амбиций — все капли выпил этот пузатый американец.
— И от кого же вы их охраняете? — подъебнул я.— От Третьей мировой?
— Ну, во Вторую-то их потрепало. Япония там, знаете ли. Китай тоже поучаствовал.
— Вы бредите? Какой Китай? Когда? Это было тыщу лет назад.
— Так, на всякий случай охраняем. Знаете, даже не охраняем, а нянчимся с ними.
Он сказал это с такой интонацией, чтобы было понятно, как его самого это заебало.
— Понимаете, мы им даём бабло, присылаем всякий импорт — ну правда, как с детьми малыми. А они нам за это благодарны. И вот поэтому я здесь. Нравятся мне Филиппины. Дёшево тут. Люди приятные.
«Ну чем не колония для него»,— подумал я.
— Мы вообще много экспортируем, не только на Филиппины. А что Россия экспортирует?
— Только нефть и газ.
— Пожалуй, вы правы.
— Как вам местная жрака? — спросил белый мужчина.
— Охуительно,— искренне ответил я.— Уж не то говно, что подают в Таиланде.
— Да ну? — удивился белый мужчина.— И мясо вам по душе?
— Мясо охрененное,— добавил я.
— Вот уж не ожидал. Может, вы не знаете, откуда они его возят?
— И откуда же? — напрягся я.
— Из Австралии. Вы что-нибудь слыхали про австралийское мясо?
— Разве что только слыхал,— подтвердил я.— Говорят и пишут, что австралийская говядина — лучшая в мире. Из неё готовят лучшие стейки.
— Да вы ёбу дались, молодой человек,— со знанием дела резанул белый мужчина.— Гаже австралийской говядины нет ничего.
— Это вы в России не были,— вставил я.
— Знаете, где самая лучшая говядина?
Кажется, я уже знал ответ, но всё же спросил:
— И где же?
— Конечно в Штатах. Вы только в «Макдональдс» зайдите и сразу это поймёте. Вы тут были в Маке?
Тут я понял, что и в Америке бывают мудаки. И вот этот пузатый, который плещется в одном со мной море — один из них.
— Нет,— ответил я.— Я был в Маке только в России и на Украине.
— Странно. Очень странно. Маковские стандарты едины во всём мире, и раз вы говорите, что русская говядина хуже австралийской, то я удивлён, как «Макдональдс» поддерживает свои стандарты в вашей стране.
Разговор начал меня утомлять, но вылезать из моря не хотелось.
— Австралийцы вообще пидарасы,— сказал белый мужчина.— Они считают себя пупами земли. Вот смотрите: вы — из России, да, я из Штатов. А они, значит, в своей сраной Австралии уверены, что они тут самые лучшие. Вот вы травите байку, а их байка — лучше. Вы гордитесь своей женщиной, а их крокодилихи — лучше. И вот всё у них так. Не любят меня, знаете ли, в Австралии.
«Да где тебя любят такого»,— подумал я.
— И где вас, например, ещё не любят?
— В Китае. Там тоже очень странные люди. И вообще мне Китай не нравится, потому что там слишком много всего производят. Излишне много.
— А как вам Вьетнам? — подъебнул я.
— Во Вьетнаме тоже люди какие-то недобрые,— не заметил подъёбки белый мужчина.— Как только слышат, что я из Штатов, так сразу, знаете ли, напрягаются как-то. И нет в них филиппинского дружелюбия.
Дальше он начал рассказывать про то, что он уже вышел на пенсию, что отгрохал себе здесь, на Боракае, домик, что уволил лентяя-слугу, потому что тот очень поздно вставал и не готовил ему завтрак на рассвете, что, ожидая, когда ему привезут мебель, живёт пока в отеле за тысячу песо в день и считает это халявой, но у меня уже нет сил вам всё это пересказывать, и я пойду в столовку и на пляж, постараясь с ним больше не встретиться. Может быть, даже хорошо, что мы так и не представились друг другу. И вообще этот рассказ похож на антиамериканскую пропаганду. Но вообще-то я встречал здесь, в Азии, людей из Штатов гораздо приличнее. Однако мудаки есть везде, вы сами знаете. Оглянитесь.