А третий день прошёл вообще спокойно, как будто это не я приехал в Бангкок, а пара немецких пенсионеров — на остров Самуи. И вот они лежат такие на шезлонгах с видом на Сиамский залив, попёрдывают, а у изголовья стоят тайцы, обмахивают их опахалом, подают очищенные кокосы с трубочкой и мяукающими голосами при этом говорят: «Плииись!»
Наконец-то заработал интернет в телефоне, чего мне очень не хватало первые два дня. Он бы заработал и вчера, но я как-то позабыл, что моему строптивому «Самсунгу» в подобных случаях надо давать пинка в виде лёгкой перезагрузки. В брошюре, приложенной к симке, оператор «dtac» расхваливал свой невъебенно быстрый 3G, но на деле интернет в разных местах города оказался довольно посредственным EDGE.
В третий день я наконец-то решил попыриться на храмы. Определил ближайшие, проложил маршрут. Но всё мне не давал покоя комментарий от одного незнакомца в ЖЖ. Он писал, что моей попутчице, той самой девушке О., не повезло гораздо больше меня. В качестве пояснения этой загадочной фразы он приложил ссылку на, казалось бы, банальную новость, десятки которых мы читаем в месяц на разных сайтах. Даже не читаем, а пробегаем глазами. Мол, где-то под Гостомелем легковой BMW потерял управление и врезался в маршрутку. Ну там пострадавшие, больницы, у кого какой тяжести состояние — разве нам до этого есть дело? Да, плохо, что погибла пассажирка BMW — 27-летняя девушка. Но милая О. — не единственная 27-летняя жительница Ирпеня, которая могла в воскресное утро оказаться в районе соседнего Гостомеля.
Подумав, что а я ведь правда не знаю, что с ней вообще, улетела ли она или осталась в Киеве, бродит ли в шортах по Бангкоку или кутается в одеяло в своей постели — я заглянул к ней вКонтактик. И охуел. На стене десятки соболезнований перемежались с информацией, где будет прощание, когда повезут гроб, где панихида и на каком кладбище будут похороны. И снова — «уходят лучшие», «навсегда в моём сердце», «я не верю, что больше не увижу тебя»… Это моя девушка О. попала в аварию. Это она погибла. Это её убил 23-летний мудак, не удержавший руль на заснеженной дороге. Это с ней мы должны были быть здесь круглые сутки вместе.
Она говорила мне, что очень ждала этой поездки. Долго копила на неё: непросто выплачивать кредит за квартиру, откладывать на Таиланд и как-то ещё сводить концы с концами. Она очень переживала из-за того, что мы можем не улететь по билетам этого фраера. И, если всё сорвётся, предлагала провести две недели хотя бы в Египте, потому что на большее у неё уже не хватит. Мы уже договорились, что летом вместе едем в Лисью бухту. Она рассказывала, что устала от Киева и вообще от Украины, что она не хочет жить в этой зиме, в этом хамстве и быдлячестве. Что собирается через год перебраться в Таиланд навсегда — жить здесь на фриланс, валяться на белом песке, купаться в бирюзовом море, пить апельсиновый фреш… Что ещё делают в Таиланде романтически настроенные украинские красавицы? И вместо этого О. лежит в промёрзшей украинской земле. И никогда ей теперь с Украины этой не выбраться.
Какое-то время я просидел не двигаясь на кровати с телефоном в руке. Разумеется, мне казалось это дурной шуткой. Потому что не может красавица О. взять и оказаться в одной машине с мудаком, который убьёт её, ударив об автобус «Богдан». Ведь ей всего двадцать семь, у неё всё ещё впереди, и то, что произошло, ужасно несправедливо. За окном шла стройка, в гест-хаусе хлопали дверями жильцы, на улице звенели колокольчиками продавцы уличной еды, а я всё сидел и не мог взять в толк, почему всё так устроено в этой прекрасной жизни и почему её так внезапно отбирают.
Кое-как смирившись с тем, что произошло, я всё же отправился в город. Было около трёх дня, а я ещё ничего не ел. Живот сводило, но уличные запахи всё ещё отбивали любой аппетит. Я отправился туда, где мы ночью киряли с фотографом Марком и закусывали чем-то съедобным. Но на месте тётеньки с едой стоял индус с костюмами. Кому из туристов, которые приехали бухать, курить и ебаться, и на хуя нужны костюмы — это другой вопрос, но гораздо важнее было узнать, куда делась тётенька. Пришлось идти к другой, у которой в меню значился рис с курицей. Бывают и такие лотки с едой, на которые смотришь, и вопрос задаётся прописными буквами: «ЧТО ЭТО, БЛЕАТЬ?!» К таким экспериментам я ещё свою тушку не подготовил.
Уж не знаю, было ли это «not spiсy», о котором я забыл попросить, или тётя нахуярила туда перца как себе, но доел я это с трудом, да и то — запивая холодным апельсиновым фрешем. Без него было бы совсем туго. И отправился пыриться.
Вот так выглядят выпорхнувшие с занятий школьницы. В общей своей массе всё же довольно страшные. Но, блядь, я увидел одну ТАКУЮ, что потом ещё пару минут шёл и бормотал себе под нос: «Бля, это пиздец. Этого просто не может быть. Это же ёбтвоюмать что такое. Нет, не бывает. Охуеть можно». Она шла под руку с девочкой в такой же жёлтой футболке и чёрных коротких шортиках и, может быть, была вовсе и не девочкой, но тут уже особой разницы нет, потому что это был настолько красивый подросток, что на таком уровне пол не важен.
Так выглядит бангкокский водный транспорт.
На самый верх дальнего храма (он называется Золотая гора) я мог бы забраться, если бы пришёл не в половину шестого вечера, а хотя бы до пяти часов — его закрытия.
«Да и хуй с ним,— подумал я.— Завтра пораньше встану и всё посмотрю. А то что-то я и правда подзависаю в Бангкоке, пора ускоряться». И пошёл ускоряться. По дороге увидел вот такой шикарный домик для духов. Не домик, а целую виллу.
Каково же было моё удивление, когда я снова вышел к Золотой горе, но с другой стороны. В задумчивости остановившись на мостике, я был атакован очередным участливым тайцем. Он так хотел мне помочь, что желал знать обо мне всё: откуда я, куда держу путь, давно ли в Бангкоке, а сколько ещё пробуду, а куда собираюсь потом. Я честно отвечал на все его вопросы, уже понимая, что в принципе рассказывать обо всех своих планах — неправильная тактика. Стоит тебе упомянуть Паттайю, как у добровольного помощника окажется сотня вариантов, как мне лучше всего добраться до Паттайи. При этом его совершенно не ебёт, что у меня есть свой вариант. Обмолвишься об оставшихся двух днях, и вот уже готов план покорения Бангкока за два дня.
Мужика было не остановить. Если я всё правильно понял, в чём всё-таки сомневаюсь, мне дважды необычайно повезло: первый храм, который мне надо посетить, открывается на один день в месяц, и этот день именно сегодня, а во второй храм все дни вход платный, но именно сегодня бесплатный. Это было похоже на мигающий баннер «Вы выиграли 1000000! Нажмите сюда, чтобы получить деньги!» Мужик тыкал ручкой в мою карту, по четвёртому разу показывая, куда именно мне надо. Несмотря на уверения Яны и Стаса, что все тут просто так очень любят помогать, я до сих пор придерживаюсь версии, что даже в гостеприимной Азии такого не бывает. Потому что весь этот словесный понос, вылитый на меня, закончился фразой про тук-тук, который меня укатает по этим храмам за «only twenty baht». И мелким шрифтом: но он тебя ещё завезёт в одно охуенное место, где тебе, конечно, ничего не надо покупать, но если ты не сука, не пидор — зайди туда на десять минут.
Охуенным местом оказался турцентр. Я ещё не привык, что сила убеждения на местных не действует, а отсылы к здравому смыслу — и вовсе что-то из области чертовщины. Поэтому мои возражения, что мне на хуй не нужен турцентр, мужик в принципе слышал, но они его не смущали. Он продолжал твердить своё: да зайди ты туда на десять минут, тебе в падлу, что ли? В конце концов я подумал, что мне и правда не в падлу зайти туда на десять минут, если меня покатают по трём храмам, везде подождут, а потом ещё и привезут домой — и всё это за двадцатку. В Москве маршрутка дороже стоит.
И мы поехали пыриться на высокого-превысокого Будду.
Когда я вышел просветлённый, водитель с гордостью бросил:
— Охуеть какой высокий, да?
Ну да, охуеть какой высокий, это правда, чего уж тут.
— Только тут дело такое… В общем, всё остальное уже закрыто, так что отвезу-ка я тебя сразу в турцентр.
По поводу оставшегося к осмотру договорились, что он завтра утром меня подберёт и повезёт дальше. (Не дай б-г, сука, опять в какую-нибудь лавку закинет по дороге.) После этого, как и было без меня решено, мы поехали в турцентр. Водитель ещё раз мне напомнил, что я ничего там не должен покупать, если не хочу, просто, чувак, побудь там десять минут. Я подумал, что бы мне там такого поделать десять минут, если очевидно, что мне там ни хуя не нужно.
Так оно и оказалось, только сократили моё время пребывания сами сотрудники турцентра. С большими почестями меня проводили к очень важному мужику, который сидел не в общей комнате, а за стеклянной дверью. Какое-то время мы молча смотрели друг на друга, подготавливая свой английский.
— Через пару дней мне нужно уехать в Паттайю,— выпалил я.— Как бы мне это сделать?
— Экамаи,— ответил чувак.
Я подумал, что нечестно со мной разговаривать по-тайски, если я не обращался к нему по-русски.
— Чего, бля? — только и мог спросить я.
— Экамаи,— точно так же повторил чувак.
У многих азиатов, кстати, есть ложная уверенность, что если человеку много раз повторить фразу на не знакомом ему языке, то рано или поздно он её поймёт.
«Но мне не надо в Экамаи»,— с тоской подумал я.
— Это автостанция так называется, дурень,— наконец-то добавил чувак.
— Отлично,— ответил я.— А дайте, пожалуйста, куда-нибудь записать её название.
— А вот это тебе и на хуй не нужно,— заверил меня чувак.— Скажи своему портье, что тебе надо в Паттайю, и он тебе объяснит, где находится Экамаи и как туда доехать. Портье самого засранного клоповника это знает. Да и в любом случае ты поедешь не от нашего офиса.
Я вышел на улицу. Водитель посмотрел на меня с удивлением: он даже не успел докурить сигарету, а я уже всё. Я молчал. Если мне не удалось объяснить ему с самого начала, что мне не надо в турцентр, то что объяснять сейчас? «А я, блядь, говорил, что мне туда не надо? Говорил!»
— Ну ладно, вздохнул водитель. Раз с турцентром у нас ничего не вышло, то поедем в магаз. Покупать тебе, конечно, ничего не надо, если у тебя совести нет, но хотя бы побудь там десять минут — чисто по-братски.
На входе в магазин меня встретил индиец. «Ну всё, блядь: костюмы»,— подумал я.
— С приездом, брат! — радостно начал индиец.— Ты откуда?
— С Украины,— ответил я.
И он горячо пожал мне руку. Как будто визит человека с Украины был добрым знамением и сулил ништяки.
— А чего тебе вообще надо? — спросил индиец, кажется, уже догадываясь, что ничего.
— Да ничего особенного. Так, зашёл посмотреть (watch).
— Часы?.. Бля, а часов-то у нас и нету.
— Да не часы, блядь, а ебошить лук! Лук!
— Слушай, что ты мне мозги пудришь? Костюм тебе нужен?
— Да на хуй мне твой костюм! Меня сюда тук-тукер привёз и попросил посидеть десять минут.
— Ну не нужен костюм — давай тебе рубашку подберём,— с каждой фразой индиец всё яснее понимал, что я — не его клиент.
— Какая, в пизду, рубашка, жарко в рубашке. Я, видишь, майки ношу.
— Нет у нас маек, помочь ничем не могу, до свидания,— наконец-то дождался своей фразы индиец.
Мне первый раз указали на дверь в магазине.
Когда я снова вышел через минуту, водитель с только что раскуренной сигаретой не глядя на меня махнул рукой на сиденье: мол, садись, сука. Я невозмутимо сел и подумал, что вот если бы он меня повёз в магазин бухла, а не всякой хуйни, то об этом бы не пожалел. Дорóгой он пытался начать новый разговор.
— Куда пойдёшь вечером?
— Никуда, буду тухнуть в гест-хаусе,— соврал я.
— А не желаешь ли ты посмотреть легендарное таиландское пинг-понг шоу? — предложил он последний козырь. Ну, если я не совсем пидарас, то на шоу говорящих пизд должен был согласиться. Но я не согласился, и водила замолк и молчал целых две минуты, за которые мы подъехали к Рамбутри.
Я подумал, как он будет выкручиваться и отмазываться от завтрашней поездки, потому что я на его месте такого скупого поца больше бы не возил. Я протянул ему двадцатку, но он замахал руками:
— Не-не-не, завтра заплатишь!
Я пожал плечами и вылез из кузовка.
«Сполна»,— думаю, про себя добавил водитель.