Пришла пора покидать гостеприимную и вкусную Болгарию. Прощай, ресторан «Золотая рыбка», открывший для меня ракию «Бургас 63»! Прощай, болгарское побережье Чёрного моря! Надеюсь, скоро увидимся.

Впереди же нас ждала таинственная и загадочная Румыния: Бухарест, мистическая Трансильвания, нетопыри, вампиры, осиновые колья и чеснок.

После Болгарии погода заметно изменилась: стало холоднее, а все придорожные поля покрылись снегом.

 

Что мы, в сущности, знаем о Румынии? Это такая отсталая восточно-европейская страна, находившаяся до 1989 года в коммунистическом рабстве. Событиям девятнадцатилетней давности бард Вадим Седов посвятил свой «Реквием».

Больно, ребята, как в жопу стамеской.
Очи народные плакать взопрели.
Гидрою контры убит Чаушеску.
Вождь революции — подло расстрелян.
 
Ссохлось ебло от бессильного мата.
Как это — кодлой собравшись однажды,
Верного ленинца — из автомата,
Словно простого троцкиста из граждан?
 
Как это — взять и подвергнуть аресту
Мудрого брата и верного сына,
И расстрелять посреди Бухареста?
Вы охуели, братья-румыны?!
 
Нам, значит, можно, а вам — расхотелось
Дружно жевать макароны на завтрак?
Что за изнеженность, за мягкотелость?
Где ваша вера в Счастливое завтра?
 
Хватитесь, сукины дети, а поздно,
Поздно поймёте, кого потеряли!
Как вы теперь без его руководства?
Нужен? А нету! Пиздец! Расстреляли!
 
Словно мудя от удара железкой,
Сердце саднит за любимого друга.
Плачет гитара. Убит Чаушеску.
Что любопытно — вместе с супругой.

Совок начался сразу после пересечения границы. До Бухареста оставалось около сотни километров, и вдоль трассы выстроились убогие многоэтажки.

 

Приехали, как обычно, затемно. Быстро нашли забронированный ещё в Болгарии двухзвёздочный отель «Nelisse». Мы с Олегом пошли выкупать номера, а Сашу и Лёку оставили в машине. Убедившись, что всё в порядке и наша бронь никуда не подевалась, Олег оставил меня у портье, а сам пошёл к ребятам — забирать из машины вещи и вести всех заселяться.

Френки-младший стоял в двадцати метрах у входа, забрать из него вещи было минутным делом, поэтому через четверть часа я стал уже нервничать, ну что же там можно делать так долго. Ребята не появлялись, портье занимался своими делами, я скучал в кресле, всё чаще и чаще поглядывая на дверь. Наконец на входе показалась наша троица с мрачными лицами. Оказавшись в номерах и передохнув, мне рассказали, что же я пропустил.

Пока мы с Олегом объясняли портье, кто мы такие, к машине подошёл человек, постучал в стекло и, когда Лёка немного приоткрыла своё окошко, заговорил на румынском, часто-часто повторяя слово «магазин» (по-румынски магазин так и будет — магазин). Саша с Лёкой жестами показали, что не понимают его, и попросили отъебаться.

Чувак не отставал. Вдруг из темноты вышел ещё один. И ещё. И ещё. Набралось человек пять. Один из них подошёл к машине, попросил опустить стекло, потряс перед лицом нечитаемым удостоверением и, определив высоту языкового барьера, по-английски сказал, что они все из полиции, а вот этот чувак, который спрашивал про магазин, драгдилер, и они только что его задержали. Драгдилер при этом стоял вместе со всеми, засунув руки в карманы, и следил за развитием событий. Саша посоветовал Лёке задраить окно и нажать на центральный замок. «Полицейский» догадался, к чему всё идёт, и сказал что-то вроде «Не-не-не, даже и не думайте, да и вообще выходите-ка из машины». Растерявшись, ребята вышли. Лёка начала звонить Олегу, но телефон, как водится в таких ситуациях, не хотел ловить сеть.

Дальше начался какой-то бред. Сначала «полицейский» упирал на то, что ребята купили у «дилера» наркотики, потом — что дилеры мы сами, потому что наверняка привезли наркотики из Болгарии, чтобы подсадить на них неокрепшую румынскую молодёжь. В конце концов машину стали обыскивать. Саша и Лёка внимательно следили за обыском, опасаясь двух вещей: чтобы не спиздили ценное и чтобы в самом деле не подкинули чего-нибудь, как это принято у русских ментов. Тут появился Олег.

Выяснив, в чём дело, Олег сразу попытался придать делу нахуйпосылательный оборот, но «полицейский» оказался упрямым малым. Дело дошло до бумажников. «Полицейские» перебирали незнакомые купюры, искали доллары и евро. К счастью, к тому моменту большинство СКВ мы уже потратили, а остатки евро затерялись среди не интересных румынам рублей, гривен и левов.

«Полицейский» лопотал что-то на своём наречии и задавал Олегу вопросы на адской смеси румынского и ломаного английского.

— Что? — Олег случайно перешёл на русский.

«Полицейский» вздрогнул и изменился в лице. Было видно, что он понимает русский, но страшно не хочет это показывать:

— What is it — «что»? I don’t know, what is «что»! — для не знающего русский он довольно умело вычленил это слово из якобы незнакомых звуков.

Ситуация накалялась. На безлюдной, плохо освещаемой улице становилось жутковато. «Полицейские» обступали со всех сторон, все разговаривали на повышенных тонах. Не выдержав, Олег перешёл в наступление и начал разговаривать с ними, как со шпаной. «Главный» сказал, с трудом подбирая английские слова и помогая себе жестами:

— Это у себя в России будешь так разговаривать с полицией. У нас в Румынии с полицией принято разговаривать вот так! — после этого он сложил руки за спиной и наклонился, показывая, из какого положения надо вести диалог с полицейским.

Конфликт прекратился так же неожиданно, как и начался. «Полицейские» недовольно вернули ребятам все бумажники и документы, буркнули что-то вроде «Следите за машиной, а то тут пошаливают» и исчезли в той же темноте, откуда появились. Смысла операции так никто и не понял, потому что они ничего не спиздили и ничего не подкинули. В полном недоумении мы пошли ужинать.

Тут-то и выяснилось, что мрачнее города мы ещё не видели. Не то чтобы это был какой-то бандитский район — судя по карте, он находился более или менее в центре, но было в нём что-то отталкивающее. И некрасивые дома, и плохо освещённые улицы, и неприветливые прохожие, одетые чёрт знает во что, и полное отсутствие кафе, баров, ресторанов и забегаловок на всём нашем неблизком пути до Макдональдса, у которого мы сдались. В гостиницу вернулись с бумажными пакетами с мак-едой.

Наконец-то поужинав, огляделись, вспомнили про положенный в каждой гостинице бесплатный вайфай и засели в интернет. Но не тут-то было. Вайфайный передатчик был расположен таким образом, что поймать сигнал в номере на втором этаже было невозможно, а вот в коридоре интернет ловился вполне себе уверенно.

Так и пришлось поступить. Проверяли почту, отсылали поздравительные СМС с Новым годом, болтали по Скайпу с Санкт-Петербургом, искали, где на следующий день переночевать в Бистрице — городке в трансильванской части Румынии.

 

В девять утра мы были уже в дороге. Из окна наспех пофотографировали утренний Бухарест. Он — вот такой.

 

Наверное, единственное, с чем в Румынии хорошо,— это с проводами. Их тут не жалеют.

 

Чем дальше мы отъезжали от Бухареста и вообще юга страны (пересекая её поперёк с юга на север), тем приветливее становились виды за окном. Деревушки, не считая откровенно цыганских — раздолбанных, убитых, с покосившимися грязными домами, обязательным ворохом сохнущего белья — были вполне себе симпатичны, приветливы или на худой конец нейтральны.

 

Начались горы. Очень красивые, живописные, все дела, но на совсем уж резких поворотах изрядно подташнивало. Перед поворотом Олег, торопясь в Бистрицу, нехотя сбрасывал скорость, и мы с Лёкой дружно охали — в моём случае ещё давала о себе знать вчерашняя ракия, с которой я перестарался.

 

Иногда дорога забиралась почти на высоту облаков.

 

А иногда по пути встречались разрушенные замки.

 

Ух! И на повороте всё содержимое машины улетает вправо.

 

Или вниз.

 

В Бистрице мы выбрали гостиницу «Золотая корона». Шестидесятилетняя бабушка-портье здорово удивилась, увидев русских. Извинилась, что плохо говорит по-русски, потому что у неё давно не было практики — по её словам, после 1989 года русских у них то ли не было вообще, то ли были какие-то одиночки, которые надолго не задерживались. С вайфайем всё было в порядке, в коридор выбегать не приходилось. Пошли ужинать в ресторан при отеле.

В течение получаса каждому из нас пришло по СМС от родителей. Все они смотрели телевизор, особенно упирая на прогноз погоды. Оказалось, что мы находимся чуть ли не в эпицентре небывалого мороза, причём эпицентр передвигается вместе с нами из Болгарии через Румынию на Украину. По сообщениям центральных российских телеканалов, мы оставили замерзать Болгарию при минус тридцати и везём эти тридцать градусов за собой. Кроме того, все дороги занесло снегом, румынские перевалы под угрозой закрытия, ну и вообще всем пиздец.

Мы оглянулись вокруг, посмотрели за окно, увидели еле присыпанный снежком чёрный асфальт, вспомнили термометр Френки-младшего, всю дорогу показывавший не холоднее минус семи, и задумались, что же это такое было. Мне пришло в голову только одно объяснение: что Первый канал, что «Россия» за последние восемь лет запизделись уже настолько, что рефлекторно врут даже про погоду.

Заинтригованная Лёка спросила папу, а что же в таком случае делается на Украине, к чему нам готовиться завтра? Пришёл ответ, который только подтвердил мою догадку про информационную политику главных телепиздоболов: «Про Украину сообщений нет, они наш газ воруют, и о них больше ничего не сообщают».

 

На следующее утро при ясном небе и морозце в минус пять мы поехали дальше на север. Как я уже говорил, чем дальше от юга и от Бухареста, тем красивее (бахрома по центру — перетянутая с одной стороны улицы на другую новогодняя иллюминация).

 

Улица в каком-то заштатном северном румынском городишке напоминает киевскую улицу Сагайдачного.

 

Украину с запада на восток проехали без приключений. Единственное, что напоследок хочется сказать про мою вторую родину: дважды побывав за десять дней на русской, украинской, румынской и болгарской границах, могу сказать, что таких отъявленных пидарасов, как украинские пограничники и таможенники, нет ни на одной другой.

Россия встретила нас такой стелой:

Может, и в самом деле, стоило вернуться обратно в Болгарию?..

(Ну и как тут не вспомнить Хаха из Ростова: «Не возвращайся никогда!»)