Со вторыми майскими праздниками для нас с Сашей Митяевым, шеф-редактором московской газеты «Метро», закончилась невероятно весёлая, угарная, безбашенная и просто клёвая поездка в Крым. Мы вернулись домой: Саша — в Москву, а я — пока ещё в Киев.
Почему я вышел в Симферополе, если мы собирались в Севастополь, да и у Митяева был билет именно туда? Не было мест в севастопольском поезде? Хотелось побывать в Симферополе? Фиг знает. Может быть. Потому что часовая башня на симферопольском вокзале как раньше, так и до сих пор ассоциируется у меня с праздником: Крым, отдых, друзья, море, «Красный крымский».
В четырёхчасовом ожидании Митяева, которому в любом случае проезжать через Симферополь, я ходил по городу, фотографировал всякую всячину и потихоньку напивался.
В конце концов Митяев приехал из этой своей Москвы. К тому моменту уже было неясно, кто кого встретил — то ли он меня, шатающегося по вокзалу, то ли всё-таки я его. Пробуждение в маленькой севастопольской гостинице как бы говорило нам, что оба мы накануне были хороши.
Наконец-то можно было увидеть при свете дня — это она помогла нам найти ночлег в майские праздники, это с ней мы встретились минувшим вечером на севастопольском автовокзальчике, это её мы пытались шокировать своим поведением двух москалей, дорвавшихся до Крыма.
Любимая подруга тоже поехала из Киева на майские в Крым. То ли по дороге, то ли ещё бог знает где она умудрилась чудовищно простудить горло. Да так сильно, что её пришлось добровольно везти в полуразрушенную городскую больницу. Пока Любе ставили клизьму и выписывали лекарства, не совместимые с алкоголем, мы ждали её у крыльца.
Спокойно и с достоинством, без истерик, русские показывают, чей же это всё-таки город — Севастополь.
Волшебный город, что и говорить.
Впрочем, мы отвлеклись. Конечной целью нашей поездки был даже не сам Севастополь, а его пригород — дачи на мысе Фиолент. Владелец одной из них любезно выдал Саше Митяеву ключи и разрешил пожить там неделю. Перед дачами мы остановились в универсаме размером с «Ашан»: город остаётся позади, и дальше такой цивилизации уже не будет. Мы покупаем продукты и бытовую химию. Запасливый Митяев, опасаясь майских заморозков, прихватит калорифер. (Люба Борщевская — с говорящим вместо неё шарфом.)
Фотографировать в магазине почему-то было нельзя. И стало можно, как только охранник отвернулся.
На дачу мы приехали вдвоём с Митяевым (как и предполагалось) уже ночью, изрядно уставшие. В доме нас встретил Дэнис — уж бог его знает, какой знакомый владельца дачи и по такому случаю её волонтёр-смотритель. Его семейство уже давно спало. Дэнис, видимо, ждал нас, сидел на по-дачному разъёбанной кухне и смотрел на ноутбуке концерт Тома Уэйтса «Big Time».
В начале мая дачный посёлок был пуст. На безлюдных линиях участков не горели даже фонари. Как и обещал Митяев, мы были одни во всей фиолентовской вселенной. Если бы не свет и крики, раздававшиеся прямо за забором. На наш вопросительный взгляд Дэнис пожал плечами: «Ребята отдыхают». Мы решили, что утром разъясним этих ребят — наших соседей и вторых обитателей посёлка.
Таким утром, когда на свежем воздухе спать было неприлично даже после большой гулянки, мы пошли знакомиться. Ребята оказались из Москвы (+10 очков), пьющими (+20 очков) и вообще офигенными (+50 очков). Этой весёлой компанией мы и пошли за утренним портвейном. Саше Митяеву объективом отрезало ногу.
Знакомьтесь: Гришка. Собственно, владелец дачи. Вернее, сын владельцев, потому что по малолетству и распиздяйству целую дачу ему, конечно, никто не доверил, а его родители, тоже по какому-то случайному стечению обстоятельств знающие Дэниса, попросили его присматривать и за их сынулькой тоже.
Серёжа Мартынов по прозвищу Воробей.
Женя по прозвищу Хмурый.
Все вместе — технические работники клуба «Б1», обеспечивающие звук и свет.
Пришла пора знакомиться с Дэнисовым семейством. Больше всего, разумеется, мне понравилась его старшая дочка.
Средний сын (справа) в силу возраста особого интереса к нам не проявлял. В целом, дети росли в дружеской атмосфере крепких сигарет, пива и портвейна.
Наконец лёгкий завтрак закончился, и можно уже было сходить посмотреть, правда ли, что у вас тут ещё и море есть.
Моря было до фига.
Берег вокруг был стрёмный, ни о каких пляжах не шло и речи, так что выбирать дачникам не приходилось: добрые люди сварили лестницу, чтобы можно было хоть как-то подобраться к воде. Других вариантов поблизости не существовало. Первой мыслью, конечно же, было: а как же сюда идти (или, чего доброго, возвращаться) пьяным? Ответ пришёл сам: лучше этого вообще не делать.
Такой вот пляж. Мы не рискнули лезть в воду, а Дэнис сказал, что всем семейством регулярно ходит купаться, и даже самые мелкие плещутся с удовольствием. Мы неопределённо кивнули, мол, какие же вы молодцы, но в море так и не сунулись, отложив купание на лето.
После знакомства с ребятами вечера перестали быть томными. Бороться со зверским ночным холодом приходилось только водкой: взятые с собой тёплые вещи не были рассчитаны на такие морозы, а митяевский калорифер, как в таких случаях принято говорить, сиротливо стоял в углу: пробки вылетали через пять минут его использования, за которые не то что помещение — он сам-то не мог нагреться.
Выбравшись в очередной раз в Севастополь, мы нашли там Федю Пономарёва (на фото справа), легендарного создателя Виктора Пиписькина. Федя тоже решил выбраться из Москвы на майские праздники в Крым, но слегка заскучал от свалившейся на него самостоятельности и с удовольствием встретился с нами. На самом деле он совершенно нормально выглядит, это просто фотография такая — смешная.
Спасаясь от холода, мы позорно бежали с дачи на ЮБК — южный берег Крыма. А именно — в Симеиз.
Нас было пятеро — мы с Митяевым, Люба Борщевская, Серёга Воробей и Федя Пономарёв по прозвищу Шедди. Вместе мы сняли большую четырёхместную комнату, утащили у соседей пятую кровать и стали жить-поживать, да отогреваться.
Из окна открывался прекрасный вид.
Симеиз — обычный раздолбанный посёлок, который исповедует общее для Крыма отношение к отдыхающим: а хули им делать, всё равно приедут. Вот это — единственная ведущая к морю дорога. Думаю, какой-нибудь турок—владелец отеля в обморок бы упал, увидев такое.
Инвентарный номер на воротах. Чтобы не спиздили, наверное.
Бар «Эрмiтаж». Это ж, ёб твою мать, что ещё за язык?!
Когда человек, пройдя все препятствия, начиная от симферопольского вокзала и заканчивая спуском к морю, наконец-то попадает на пляж, он забывает обо всех злоключениях и готов простить своих мучителей. На это и рассчитывают ушлые крымчане, которые всё равно за свою лень и жадность сгорят в аду.
Шедди недавно вернулся из Индии, Митяев давно не разговаривал с мамой, Воробей давно не видел скалу Дива, а я давно никого не фотографировал.
Наверху Дивы находится смотровая площадка, на которую надо залезть всем, кто оказывается в Симеизе. Иначе не пацан.
Хули, полезли.
Хорошо, что хоть лестница есть.
Уф. Залезли. Все перила обвязаны ленточками — то ли в память о том, что «Киса и Ося здесь были», то ли, скорее всего, ленточки свидетельствуют о вечной любви, если их повязать именно на Диве. Мы ничего вязать не стали.
На то она и смотровая площадка, чтобы с неё открывался вид.
Что ещё есть в Симеизе? Есть памятник памятнику Ленину.
Есть аллея.
Есть мужик с тремя ногами.
И есть никогда, по-моему, не прекращающаяся стройка. Скоро сезон, надо построить ещё сто тысяч этажей, чтобы заселить туда пятьсот тысяч отдыхающих семей. И по хую, что посёлок не выдержит столько. Выдержит! «А хули им делать, всё равно приедут!»
